– Ты согласилась? – обрадовался отец.

– Нет, – усмехнулась я.

– Почему? – непонимающе воззрился он.

И тут я наконец не выдержала. Запальчиво произнесла:

– Слушай, папуль, а ты вообще в курсе, сколько это стоит – научиться играть в теннис? Моей маме такие уроки были как-то не по карману... И в Куршавель я никогда не ездила. Да и на яхте ни разу в море не выходила, так получилось, знаешь ли... Еще вопросы будут?

– Ах, вот оно что, – задумчиво сказал отец. И добавил: – Я, впрочем, тоже в теннис не играю. И Куршавель на дух не переношу. Но вы, девушки... У вас все по-другому...

– Да, папа, – устало произнесла я. – У нас действительно все по-другому. Ты завтра с отвращением полетишь в Куршавель. А я встану в половине шестого утра и поеду на автобусе на работу. Совсем другая жизнь.

Он не принял моего вызова. Полыхнул глазами, горячо проговорил:

– Эх, Бэла, Бэлочка. Ты просто еще молодая, не понимаешь, что это все – наносное... И ты – со своими глазами, фигурой, умом, наконец, стоишь десяти таких, как этот Артем!

– Хорошо бы еще объяснить это ему, – фыркнула я.

А папа твердо произнес:

– Ладно, я все понял. Тебе просто надо адаптироваться, привыкнуть. Кстати, это совсем не сложно. Обещаю тебе, нет, не обещаю – клянусь: пройдет всего полгода, и ты станешь среди них своей.

– И каким образом эта адаптация будет происходить? Ты устроишь для меня экскурсию в Куршавель? – подняла бровь я.

– Вот дался он тебе! – скривился отец.

«На самом деле я бы не отказалась, – пронеслось у меня в голове. – И от кредитной карты с неограниченным лимитом, чтобы вволю по дорогим магазинам побродить, тоже».

Однако предложил папа совсем другое. Слегка смущенно произнес:

– Бэлочка... ты никогда не думала, что тебе нужно... м-мм... для начала слегка похудеть?

Меня бросило в краску. И без него, конечно, я знаю, что толстушка – но слышать такое от только что обретенного отца было обидно. И вдвойне обиднее, что сейчас, в свои двадцать семь, я даже стараюсь держать подобие диеты. Во всяком случае, не лопаю так, как в детстве. Тортики, хачапури и булочки ем лишь изредка – да и то потом мучаюсь угрызениями совести. И чай стараюсь пить без сахара. И после восьми вечера не ем – сегодняшний ужин единственное за долгие месяцы исключение. Только толку никакого. Обмен веществ, видимо, уже нарушился. Да и спортом я никаким, уже говорила, не занимаюсь, даже банальной зарядки не делаю. Какая уж тут зарядка, если каждое утро от хронического недосыпа голова трещит. Работа тоже в основном сидячая. Когда мои подопечные на прогулке, за ними специальный инструктор по безопасности наблюдает и гоняется. А когда мы в помещении, то лепим, клеим, рисуем, читаем – от такой нагрузки килограммы не уйдут.

...Отец же, увидев, что я расстроилась, аж руками замахал:

– Бэла, милая, ты только не обижайся! Я вовсе не собираюсь читать тебе мораль! Просто моя сестра ездила, очень хвалила...

И он рассказал мне про санаторий «Ариадна».

– Вернулась – я ее просто не узнал. Похудела, похорошела, глаза светятся! Кожа стала, как у девочки. И довольна чрезвычайно. Говорит, отличные врачи, грамотные инструкторы, шикарные условия. А главное: за месяц она больше двадцати килограммов сбросила! Безо всяких, как говорит, усилий! Всего лишь диета, да шейпинг, и пилюли какие-то, вроде витаминчиков. Даже удивительно, что все это – у нас в России.

Я слушала его, скептически вздернув бровь. Но чем горячее отец рассказывал, тем больше мне его идея нравилась.

– Ты еще вот о чем подумай! – продолжал он.