— «Скорая» у соседнего дома в луже засела!

— Ну так вытащите ее! Или скажите санитарам, пусть хватают носилки и бегут сюда! Пулей!

— Ладно! — Кто-то метнулся за угол дома.

— А выстрел какой был? — продолжал возбужденно бормотать Русницкий. — Метров с пятнадцати, в темноте, из «Макарова»! И попал! Всю жизнь теперь хвастать буду.

— Нет здесь пятнадцати метров, — серьезно сказал Волин.

— Как это нет? — вскинулся Русницкий.

— Ты же от опушки стрелял. Метров десять максимум.

Волин тоже опустился на колено, пощупал пульс на руке Скобцова. Вполне приличный. Глубокий. Крепкий парень.

— Да какие десять, Аркадий Николаевич? Все пятнадцать точно.

— Ну ладно. Пятнадцать так пятнадцать.

Волин понимал: Русницкий просто сбрасывает напряжение. И ему помогает отвлечься. После безумной гонки по шоссе, после напуганной толпы и истошного крика Татьяны: «Помогите же кто-нибудь!», после ночной стрельбы, почти не целясь, потому что времени целиться уже не было, — эх, получат они от начальства по шапке за самоуправство, а за стрельбу получат особо, — после всего этого не грех было бы и выпить по сто граммов. Только вот водки нет, приходится болтать.

— Ну, где эти санитары, чтоб им пусто было? — вдруг выдохнул зло Русницкий и оглянулся. Два фельдшера брели от дома к роще, старательно обходя лужи. — А ну бегом сюда! — вдруг яростно заорал оперативник. — Бегом, я сказал!!! Пристрелю, на хрен!!! — Фельдшеры припустили трусцой. — Тянутся, как коровы беременные, — буркнул лейтенант.

— Ты корову беременную видел когда-нибудь? — спросил Волин.

— Да, ну, это… ни разу, — ответил тот и усмехнулся натянуто.

Фельдшеры подлетели, принялись грузить Андрея на носилки.

Он что-то шептал разбитыми губами.

— А со вторым что? — спросил один из медбратьев.

— Ты — врач? — окрысился Русницкий.

— Фельдшер.

— Ну так посмотри, фельдшер. Я, что ли, тут доктор?

Медбрат осмотрел лежащего Лешу, хмыкнул.

— Спит. Пьян сильно. Нос вроде сломан, а так ничего. В больницу везти нужды нет.

Он полез в чемоданчик, достал ампулу с нашатырем, намочил ватку, поднес к перебитому Лешиному носу. Тот замычал, попытался отмахнуться, но не удалось, пришлось вставать.

— А где Андрей? — спросил мутно Леша, вглядываясь в белые фигуры, склонившиеся над носилками.

— Эй! — гаркнул Русницкий, оборачиваясь к толпе. — Чей это герой?

— Мой, — послышался испуганный голос Лены.

— Ну так забирайте, раз ваш. Чего он у вас на улице-то валяется, как полено? — Лена подбежала, схватила пьяно бубнящего что-то Лешу под локоть, потащила к дому. — Квартира какая? — спросил оперативник вслед.

— Тридцать вторая.

— Милиция к вам попозже заглянет. Когда этот «ваш» проспится. Показания надо будет зафиксировать.

— Хорошо, — кивнула Лена.

Тем временем Андрея уложили на носилки, подняли. Стоящая чуть поодаль Татьяна подошла ближе. Она плакала, в глазах застыл страх.

— Не волнуйтесь.