– Удалось ей заарканить парня? – с интересом спросил Димон.

Марта фыркнула.

– Нет! Красавчик на Бурову даже не посмотрел. Она знала, что Миша увлекается искусством и занимается живописью, поэтому прикинулась натурщицей.

– Не самый лучший способ попасть в приличную семью, – высказала я свое мнение. – Навряд ли Герман Кнабе захочет иметь в невестках девицу, которая зарабатывает на жизнь, раздеваясь перед мужчинами.

Карц пожала плечами.

– Натурщица не проститутка и не стриптизерша. Кстати, мне попадались путаны, которые, бросив свое ремесло и выйдя замуж, никогда не изменяли мужьям, становились идеальными женами и матерями. И наоборот, я встречала девушек из богатых семей, которые до свадьбы повсюду разгуливали за ручку с мамами, а став замужними дамами, делались настоящими шлюхами. Но это так, к слову. Ирина Бурова очень красива и надеялась соблазнить Мишу.

– У нее получилось? – снова выказал интерес Коробков.

– Нет, – ответила Марта. – Кнабе ее очень вежливо отшил, сообщив, что сейчас он увлекается пейзажем. Тогда Ирка предположила, что Миша голубой, ведь во время его редких появлений в публичных местах наследничка никогда не видят с женщинами.

Я не удержалась от смешка. Однако у некоторых девиц непомерное самомнение. Если парень не накинулся на нее с рычанием, когда «нимфа» состроила ему глазки, значит, он гомосексуалист. Нет бы взглянуть на проблему с другой стороны: вероятно, твои прелести вовсе не так уж и хороши. Или молодой человек принадлежит к категории людей, которые не затевают интрижки с первой попавшейся красоткой. Встречаются брезгливые парни, им совсем не хочется пользоваться общей зубной щеткой и иметь любовницу с длинным послужным списком.

– Ближе к теме, – приказал Чеслав.

Марта надула губы.

– Но ведь сведения о сексуальной ориентации объекта очень важны. А насчет Михаила ничего сказать не могу – семья Кнабе всегда в тени. Вернее, была в тени до прошлого года...

Марта прирожденная рассказчица, она знает, в какой момент нужно сделать паузу, чтобы заинтриговать слушателей.

– А что случилось в прошлом году? – не выдержала я.

Карц отбросила с лица выбившуюся из прически прядь.

– Эрика Кнабе стала жертвой нападения. Девушку нашли в парке, в укромном месте, с удавкой на шее. Если бы все произошло суровой зимой, дочь Германа наверняка бы умерла, но тогда стояла необычно теплая для Москвы погода. Что делала Эрика одна далеко от дома, до сих пор неизвестно.

– Отчего бы не спросить саму Кнабе? – усмехнулась я.

– Она в коме, – отбила подачу Марта. – Сначала лежала в больнице, потом ее перевезли домой, в подмосковное имение. Преступника не нашли.

– Кнабе изнасиловали? – уточнил Димон.

Марта развела руками и добавила:

– Это был единственный случай, когда Герман пообщался с прессой. Думаю, олигарха достали журналисты, которые в отсутствие информации стали выпускать особенно жирных уток. Старший Кнабе собрал пресс‑конференцию, и если Димон пошарит в Рунете, он найдет нужные материалы.

– Плиз, минуточку, – закудахтал Коробок, впившись вглядом в экран своего ноутбука. – Опа! Мда... мда... вот! Слушайте...

Герман Кнабе: «Моя дочь Эрика возвращалась от одной из своих подруг. Очевидно, с ее машиной, белым „Порше“, случилась поломка. Предполагаю, что спустило колесо. Дочь вышла из автомобиля, отправилась в парк искать помощь и подверглась там нападению грабителя. „Порше“ исчез, Эрика получила тяжелое повреждение мозга, ей сделали несколько операций, но дочь пока не приходит в сознание».

Вопрос журналиста: «Ее изнасиловали?»

Герман: «Нет, всего лишь ограбили.