Поэтому, когда я приобрел небольшую практику в — не буду упоминать название, скажем, в городке N, в графстве Хемпшир, населением около пяти тысяч человек, — я узнал, что среди моих пациентов есть одна больная раком. Пожилая дама…

— Как давно это было? — перебил его Питер.

— Три года назад. Правда, я мало чем мог помочь пациентке. Старушке было семьдесят два, и она уже перенесла одну операцию. Хотя, надо сказать, она не сдавалась на милость смертельной болезни, сражалась с ней изо всех сил, да и организм у нее был крепкий. Интеллектом больная не обладала, однако в некоторых вопросах была довольно хорошо осведомлена, упряма и положительно не собиралась умирать.

Жила она со своей племянницей, молоденькой женщиной лет двадцати пяти или около того. Раньше с ней жила компаньонка, пожилая дама была ее преданной подругой еще со школьной скамьи. Когда эта компаньонка скончалась, девушка, единственная родственница, оставила должность медсестры в Королевском госпитале, чтобы присматривать за своей тетушкой. Они обосновались в N примерно за год до того, как я начал там практику. Надеюсь, я пока ясно излагаю?

— Абсолютно. А другая сиделка у нее была?

— Появилась, но не сразу. Поначалу моя пациентка вполне справлялась с повседневными делами: навещала знакомых, делала легкую работу по дому, ухаживала в садике за цветами, вязала, читала, ездила на прогулки — в общем, занималась обычными делами, которыми пожилые дамы заполняют свой досуг. Конечно, временами у нее случались боли, однако квалификации племянницы-медсестры вполне хватало для того, чтобы сделать все необходимое.

— А что собой представляла эта племянница?

— О, очаровательная, образованная, способная девушка, умница, в отличие от своей тетки. Уверенная в себе, хладнокровная и все такое. Современная, одним словом. На такую помощницу всегда можно положиться. Но вот спустя некоторое время опухоль снова стала расти, как это бывает, если ее не обнаружить в самом начале процесса, и больной потребовалась новая операция. К тому времени я жил в N уже около восьми месяцев. Я отвез ее в Лондон, к своему старому профессору сэру Уорбертону Джайлзу, и он сделал ей операцию, которая с технической стороны, прошла успешно. Однако профессор предупредил меня, что опухоль уже захватила один из жизненно важных органов и кончина моей пациентки — только вопрос времени. Сейчас не имеет смысла вдаваться в детали.

Было сделано все, что положено. Я хотел оставить пожилую леди в городе под наблюдением сэра Уорбертона, однако она категорически воспротивилась этому. Она привыкла к сельской жизни и не могла жить нигде, кроме как в своем доме. Мы вернулись в N, и я периодически возил ее на процедуры в близлежащий город, где был превосходный госпиталь. Старушка на удивление быстро оправилась после операции и вполне могла уволить сиделку и продолжать жить, как и раньше, под присмотром племянницы.

— Одну минутку, доктор, — перебил человек по имени Чарльз, — вы сказали, что возили ее в Лондон к сэру Уорбертону Джайлзу и так далее. Полагаю, она была весьма обеспеченной особой?

— О да, довольно богатая дама.

— А вы случайно не знаете, оставила ли она завещание?

— Нет. Кажется, я упомянул ее крайнее отвращение к самой идее смерти. Она всегда отказывалась составлять какое-либо завещание, потому что мысли о нем нагоняли на нее тоску. Как-то раз я попытался заговорить с ней на эту тему — самым невинным образом, это было вскоре после операции, — однако она пришла в такое возбуждение, что было весьма нежелательно для ее состояния.