Они даже познакомились на эмоциональном изломе. Пашка в две тысячи девятом (подумать страшно, десять лет назад!) подрабатывал оператором в съемках порно. Очень модно было делать ролики «под домашнее видео» — чтобы дрожала камера, планы были нечеткими и перекосившимися, изображение зернилось. Антураж тоже должен был быть «тру-домашним»: старая квартира, обои в цветочек, деревянные оконные рамы, между которыми застряли пожелтевшие кусочки ваты, ржавый чайник, грязный линолеум и ковер над кроватью. Носки на мужике во время секса — непременный атрибут.

Домашнее порно пользовалось бешеной популярностью. Пашке нравилось его снимать — хлопот в разы меньше, чем с профессиональной съемкой. Никаких тебе четких кадров или планов, со светом заморачиваться не нужно, поставил две камеры в нужных местах, и кури, пока люди на скрипучей кровати дубли отрабатывают.

В одной из таких квартир он и встретил Леру, когда приехал на съемки. Она сидела на табуретке у окна в кухне, курила, стряхивала пепел в рюмку с водой. Обнаженная и вспотевшая. Очень красивая. Волосы растрепаны, тушь размазалась под глазами, фиолетовые разводы коснулись носа и щек. Мелкая совсем, лет восемнадцать, не больше. При этом была сильно пьяная, Пашка сразу определил.

Увидев его, она улыбнулась.

— Последний раз снимаюсь, — сказала, будто оправдывалась. — Надо завязывать и взрослеть. Появилась ответственность, понимаешь? Хочу выйти из бизнеса и вылечиться.

Он прекрасно помнил чувство стыда и неловкости от всей этой сцены. Лера была худенькая, костлявая, всё у неё казалось каким-то угловатым и торчащим: скулы, коленки, локти, маленькие груди, нос. Но при этом она источала такую бешеную сексуальность, что сложно было удержаться и не разглядывать её, представляя… всякое.

— Давно снимаешься? — спросил Пашка, закуривая, чтобы отвлечься.

Лера шевельнула плечом:

— Где-то год. А ты давно такой извращенец?

Он хотел ответить, что не извращенец, а просто подрабатывает по совету друга. Лишние деньги никогда не помешают. Но почему-то осекся. Лера докурила сигарету и тут же закурила следующую.

— Меня надо спасти, — сказала она, стряхивая пот с груди. — Иначе сдохну. Поможешь?

…Автомобиль дернуло, водитель выругался, буркнул через плечо:

− Извини, брат, задержимся немного. Какие-то козлы не разъехались на перекрестке.

− Ничего страшного, − ответил Пашка, склонившись над планшетом. Попытался сосредоточиться.

Десять лет прошло, а он как был извращенцем, так и остался. На планшете был открыт видеоредактор. Из многочисленных кусочков, присланных из офиса, нужно было склеить получасовое «домашнее видео». Свежак, снятый минувшей ночью в Питере. Технологии развивались, интернет захватил мир, стриминговые сервисы ломали привычные схемы продаж, картинка потокового видео давно вышла за пределы условных 1080p, а зритель все так же требовал ковра на стене, мужских носков и полной иллюзии съемки на домашнюю камеру. Приходилось соответствовать.

Пашка давно не снимал сам, а только монтировал. Лера отговорила. Он до сих пор не очень понимал, зачем возится с монтажом порно, ведь можно было найти нормальную работу с нормальным доходом, но, наверное, ответ был прост. Ему нравилось.

Женщина за тридцать пять и мужчина за сорок (оба профессиональные актеры, если можно так выразиться) сняли порно на собственные телефоны, разыгрывая пару в отпуске. Порно-драматургия требовала разогнать сюжет от обычной прогулки по центру Питера (Дом Книги, Казанский собор, Зимний дворец, уютное кафе где-нибудь на Невском), до секса в гостиничном номере (с видом на Исаакиевский собор, естественно).