— Знаю, — быстро согласился он. — Но разве у вас не должен быть разработан план действий на подобный случай?

   Доссони нравился ей все меньше.

   — Никакого специального плана нет, — заявила она. — Мы просто начнем расследование. Как обычно.

   — А если грабители потребуют выкуп?

   — Возможно, вам не известно, — сурово заметила Флавия, — но платить выкуп наши законы запрещают.

   — Вы хотите сказать, что не стали бы платить?

   — Лично я? С какой стати? Это не наша компетенция. Мое дело — передать требование похитителей вверх по инстанциям. Как можно быстрее. Только прошу меня не цитировать. Вы прекрасно знаете, как там среагируют. Это же незаконно.

   Флавия постаралась поскорее от него отвязаться и, помрачнев, откинулась на спинку кресла. Этот тип явно забрасывал удочку. Кто-то что-то сказал, но недостаточно длятого, чтобы слепить сенсацию. Вот он и зондирует почву. Предполагаемых источников утечки информации три: из музея, из канцелярии премьер-министра или человек, связанный с грабителем. Гадать, какой именно источник сработал, бессмысленно. Флавия сняла трубку, чтобы выяснить, записывался ли ее разговор с журналистом. Ответ получила через десять минут. Нет, не записывался. Вот скоты! Распустились после ухода Боттандо. Флавия вдруг вспомнила вчерашний дельный совет Аргайла, и настроение испортилось окончательно.

   Аргайл сидел дома и предавался грустным размышлениям. В их отношения с Флавией неизменно вмешивалась работа, но они прекрасно ладили уже многие годы. Достаточно сказать, что за все время у них случилось лишь несколько незначительных размолвок. Флавия была постоянно занята, ездила в командировки, порой возвращалась домой в дурном настроении. Аргайл относился к этому терпимо. Ничего не поделаешь, такая у нее работа. Взамен работа Флавии обеспечивала его постоянной пищей для раздумий. Аргайл неоднократно давал жене толковые советы и очень гордился тем, что она их принимала. После ее повышения эти трехсторонние отношения (он, Флавия и ее работа) существенно усложнились, не в последнюю очередь из-за того, что теперь ей пришлось больше времени проводить за письменным столом и меньше заниматься непосредственным расследованием краж произведений искусства. Она, как и ранее Боттандо, сидела в кабинете, оценивала степень риска той или иной операции, выискивала ловушки. В ней появилась скрытность, даже подозрительность. Кстати, Боттандо, — Аргайл это с интересом отметил, — уйдя с должности, стал немного похожим на нее прежнюю. Был одержим яркими, правда, не всегда приемлемыми идеями.

   В общем, особых проблем у них никогда не возникало. Обычно Флавия появлялась вечером и с увлечением рассказывала о делах на работе. А вчера впервые информацию из нее пришлось буквально выжимать. Аргайл был убежден, что, связываясь с этим делом, Флавия неоправданно рискует. Да, такова ее работа, да, вести это дело ей поручил сам премьер-министр, но существовал способ увильнуть, и отказываться от него было, с его точки зрения, непростительной глупостью.

   Аргайл решил, что, когда вечером Флавия вернется, он снова хорошенько на нее надавит. А пока, лежа на диване, обдумывал, за какое из текущих дел взяться в первую очередь. На посторонний взгляд — пустая трата времени, но для него важно сначала принять правильное решение. Он мысленно блуждал от одной проблемы к другой. От подготовки тезисов к конференции к проблемам, связанным с вывозом картин за границу, и дальше, к еженедельной поездке за покупками, а потом обратно к началу.

   Неожиданно в процессе размышлений у него возникла идея подарка Боттандо по случаю ухода в отставку.