Но за мгновение до того, как он отвернулся, Арабелла успела заметить в его глазах нечто такое, от чего у нее в груди все перевернулось. Ей вдруг показалось, что вся кровь в ее жилах разом превратилась в лед. Арабелле с трудом удалось сдержать рвущийся с губ крик.

Она знала, что это ей не почудилось. Знала еще до того, как услышала низкий, сдавленный голос мужа.

– Уходи, Арабелла. Слышишь? Уходи и оставь меня одного!

Сердце у нее болезненно сжалось. Арабелла стояла молча, словно глухой голос Джастина, отняв у нее все силы, пригвоздил ее к месту. То, о чем вчера говорил с ней Себастьян, с ошеломляющей яркостью вспыхнуло в ее мозгу. Она вновь увидела маленького мальчика, поклявшегося, что никогда не заплачет, как бы больно ему ни сделали. И на один краткий, ослепительный миг ей удалось заглянуть глубоко в душу Джастина. Арабелла вдруг увидела его – увидела таким, каким он был сейчас, – оскорбленного, униженного человека, чья гордость была больно ранена... и в то же время безумно одинокого и беззащитного.

И тогда она внезапно догадалась, почему Себастьян, смирив собственную гордость, явился к ней. Как это он тогда сказал? Не заставляйте его вновь вернуться назад, во мрак, где он томился всю свою жизнь...

И она ни за что не сделает этого. Она просто не сможет. Какое-то могучее чувство всколыхнулось в душе Арабеллы. Она внезапно почувствовала, что должна спасти Джастина – спасти от него самого. Она может сделать это... и сделает – чего бы ей это ни стоило!

Словно какая-то плотина вдруг прорвалась в ее душе, и чувства, которые она так долго сдерживала, могучей волной хлынули наружу и затопили ее. Обхватив руками Джастина, Арабелла крепко прижалась к нему, почувствовав щекой его рубашку. Он вздрогнул, однако не сделал ни малейшей попытки высвободиться или оттолкнуть ее, как она боялась.

– Ты ведь не можешь сказать этого, не так ли? – дрожащим голосом прошептала Арабелла. – А если бы смог... если бы смог, то ведь сказал бы...

Пальцы Джастина сжали ее запястья.

– Арабелла...

Слезы потоком хлынули у нее из глаз и потекли по щекам, моментально насквозь промочив тонкую ткань его рубашки.

– Прости, если я сделала тебе больно, Джастин! Мне так жаль...

Джастин застыл. Потом медленно повернулся к ней лицом и заглянул в ее измученные глаза. В его лице была трагическая неуверенность...

Но теперь, когда самое главное уже было сказано, Арабелла почувствовала, что не в силах остановиться.

– Мы с тобой оба были такими идиотами! Зачем, зачем я оттолкнула тебя, Джастин? Зачем?! Я должна была выслушать тебя! Ты же пытался мне объяснить! Я помню, как ты говорил, что все изменилось, что теперь ты совсем другой человек, совсем не тот, кто заключил с Гидеоном то дурацкое пари! Теперь я это поняла! Я верю тебе, Джастин. Еще не поздно, еще можно начать все сначала! И тебе не удастся так легко избавиться от меня! Больше я не оставлю тебя, Джастин. Можешь говорить все, что угодно, – я не уйду! Что бы ты ни сказал, что бы ты ни сделал, вот увидишь! И я ни за что не отпущу тебя – никогда!

– Арабелла, Бог мой, ты хоть слышишь, что ты сейчас говоришь?!

Но ей уже было все равно. Зарыдав в голос, Арабелла уткнулась лицом в его грудь.

– Да! Да, слышу, черт возьми!

Сильные руки Джастина обхватили ее дрожащее тело.

– Только не плачь, – с какой-то яростной силой выдохнул он. – Господи помилуй, только не плачь, слышишь?! – Он ласково пригладил взъерошенную гриву ее огненно-рыжих волос. – Я люблю тебя, радость моя. Я так люблю тебя.

– И я люблю тебя, Джастин! – захлебываясь слезами, пробормотала она. – Я тоже люблю тебя!

Из груди Джастина вырвался хриплый стоп.