– Закрепляйте образцы в трюме, летим домой, – командую я. Мириван неохотно отрывается от микроскопа.

Распределяем образцы по углам трюма. Три угла – три образца. Очень удобные каморки, которые больше ни на что не годятся. Покрываем пол и стены метровым слоем мягкого пеногерметика, чтоб не повредить образцы даже, если придется уходить на двадцати G, под обстрелом Объекта. Сажусь в командирское кресло и даю малый вперед – 0,05 G на антигравы. Если уходить на полной тяге, это может повредить Объекту. А торопиться нам некуда. Через минуту набираем приблизительно сто километров в час. Через час – шесть тысяч. Удалились на расстояние диаметра Объекта. Красив он с такого расстояния! Структура еще не видна, но уже понятно, что не простой это шарик. Смотришь на него как на дифракционную решетку.

– Отец, наш шарик забеспокоился! – сообщает Мириту.

– Это не он забеспокоился, это остальные, – поправляет Мириван. – У них же направленные передачи, нашего мы не слышим.

Закончить мысль не успевает, так как нас бросает на стену. Из‑за собственной беспечности никто не подумал привязаться к креслам. Катер заваливается на бок. Вызываю на очки меню управления катером и отключаю антигравы. Вторую космическую скорость для Объекта мы уже превысили, лучше всего притвориться мертвыми и улететь на безопасное расстояние. Переворачиваюсь, осторожно разворачиваю и сворачиваю крыло. Кости целы. Ощупываю челюсть. Тоже в порядке. Почти.

– Все целы? – и тут замечаю, что по переборке размазался только я. Мириамы удержались за подлокотники, а Кора с Монтаном были пристегнуты, как и положено по инструкции при старте. – Доложить обстановку, – командую я, вынимая изо рта выбитый зуб.

– В трюме разгерметизация, – докладывает Кора. – Радиации нет.

– Шарик замолчал, – сообщает Мириту.

– Восстановить герметичность, – подаю команду я, изучая зуб. Если воткнуть его сейчас обратно, может и приживется. Даже наверняка приживется.

– Есть восстановить герметичность, – Монтан вскидывает ладонь к виску и оживляет пульт технического обслуживания.

– К пустой голове руку не прикладывают, – комментирует Мириван.

– Вредина! – отзывается Монтан.

Слышу через переборку, как где‑то цокают магнитные подковы киберов. В вакууме звуки становятся резкими. Уже по этому цокоту ясно, что за стенкой пустота. Ко мне подлетает Мириту, отбирает зуб, оттягивает губу, осматривает место, где он недавно рос.

– Даришь? – убирает зуб в карман.

Осматриваем место, где совсем недавно хранился шарик. Шарика нет. И угла катера, в котором хранился шарик, тоже нет. Есть что‑то, напоминающее раскрывающийся цветок. Из стальных листов пятисантиметровой толщины. Объект долбанул по шарику. Не понравилось ему, что мы увозим шарик на исследование, вот он по нему и долбанул. К счастью для нас, не очень сильно. Ровно с такой силой, чтоб разнести шарик на молекулы. По рейдеру он бил намного сильнее. Хотел разнести на молекулы рейдер. Можно ли считать, что по отношению к нам он проявил дружеские чувства? Не прихлопнул. Жест доброй воли, так сказать.

– Сестренки, напомните мне, если два других образца начнут пищать, их нужно срочно выбрасывать за борт.

– Они пока молчат.

– Вот и ладушки.