– А, чтоб тебя Тьма забрала! – послышалось из дальнего угла.

    Кряхтя и охая, встала со своей лежанки старая повариха Фонья – единственная женщина в шайке, которую звали по имени, а не «эй, ты!» В синем полумраке старуха подошла к столу, взяла какую-то тряпку, окунула ее в кружку с недопитым пивом. Младенец заскулил и захныкал с подвыванием.

    – Сучки ленивые, – пробурчала Фонья, глядя на спящих женщин.

    Отжимая тряпицу, она шагнула к колыбели и, не глядя, сунула пропитанный пивом жгут ребенку в лицо.

    Острые зубки впились старухе в ладонь.

    Фонья от неожиданности даже не заорала. Она коротко, полузадушенно ойкнула, отдернула руку и склонилась над колыбелью.

    Выпроставшись из старой юбки, которая должна была служить младенцу пеленками, в колыбели лежал новорожденный котенок карсы. Рыжая шерстка была влажной, крошечные ушки плотно прижаты к голове. Как известно, кошки рождаются слепыми, но зубастыми – и маленькая карса не была исключением. Веки детеныша были плотно сомкнуты, зато в розовой пасти виднелись мелкие и острые зубки. Наверное, взрослая самка карсы сочла бы малышку очаровательной.

    Старая Фонья громко икнула и выпучила глаза.

    На шее звереныша болтался деревянный оберег, призванный сохранить дитя от оборотней.

    Звереныш снова заскулил, разевая крошечную пасть и поводя мордочкой в разные стороны. Его плач и впрямь легко было спутать с криками человеческого младенца – тем более, что причина была одна и та же. Ребенок хотел есть.

    Кто-то из женщин завозился в углу:

    – Что ты там стоишь, дура старая? Дай ей воды!

    Фонья закричала. Это был вопль ужаса – животный вопль без слов.

    Испуганный младенец тут же ответно завыл в полный голос.

    Женщина в два прыжка оказалась рядом, заглянула в колыбельку и завизжала пронзительно:

    – А-а! Оборотень! Спасите! Оборотень!

    Тут уж проснулись и заголосили все остальные.

    Когда хлопнула дверь и на пороге возник Хозяин, женщины даже не сразу его заметили. Небрежно отвешивая тем, кто подвернулся под руку, пощечины и подзатыльники, Хозяин пересек комнату и одним рывком сорвал ставню с петель. Свет Меара хлынул в комнату, словно призрачный голубой ливень.

    – Тихо, – сказал Хозяин. – В чем дело?

    Женщины молча расступились, открывая взгляду Хозяина колыбель. Лишь одна из них, худая и белобрысая, чуть помедлила, прежде чем шагнуть в сторону.

    Хозяин пошарил в колыбели и извлек рыжий попискивающий комочек. Он долго смотрел на маленькую карсу, покачивая ее на ладонях – словно взвешивал покупку. Потом поднял голову и обвел женщин тяжелым взглядом.

    – Кто на стороне вякнет – нос отрежу. Мне нужен этот зверь! Понятно?

    Женщины молчали.

    Хозяин кивнул белобрысой:

    – Твое?

    Не дожидаясь ответа, сунул детеныша ей в руки и пошел прочь. Уже на пороге Хозяин обернулся, бросил через плечо:

    – Фонья! Корми девку, как трех мужиков. Зверю нужно молоко…

    Он хлопнул дверью, и закончил фразу, разговаривая уже сам с собой:

    – …пока я не приучил его к мясу.

    Беш Душегуб всегда знал, что делает. Иначе не быть бы ему столько кругов главарем.

    Всем известно, что карсу приручить невозможно.