— Еще чего!

— Слава богу. Индейцам не нужны такие, как ты.

Варни умел держать свои чувства в узде. От ярости у него перехватило горло, но он лишь усмехнулся.

— А что насчет твоей белой половинки, мальчишка?

Джон медленно поднял брови. Мальчишка?

— Что ж, папаня, моя мать умерла. И я не знаю, были у нее родственники или нет. Но речь идет не о красных или белых. Все дело в алчности. Твоей алчности. Со времен войны с паиутами ты причинил всем слишком много горя. Похищал из деревень женщин, а затем выбрасывал их, как ненужный мусор. Когда же их мужья, братья и отцы приходили к тебе, ты расстреливал или вешал их. Сколько я тебя помню, тебе нужно было только золото. Золото паиутов. Но тебе не получить его. Эта земля — и все золото на ней — принадлежит племени.

Глаза Варни наполнились яростью, но он продолжал сохранять дистанцию. Джон предположил, что, возможно, у Варни кончились патроны. Трудно сосчитать выстрелы, когда одновременно палят с полдюжины револьверов, однако, если у Варни был его старый армейский кольт, который он всегда носил с собой, скорее всего, предположения Джона были верны.

Тем временем Варни холодно улыбнулся:

— У меня есть нечто, что ты желаешь получить так же сильно, как я золото.

Джон не мог допустить, чтобы даже тень тревоги исказила его лицо. Он ждал. Что еще Варни был способен предъявить ему? Все получилось не так, как он ожидал, но теперь они с Варни остались вдвоем. Он мог погибнуть, но в таком случае заберет Варни с собой.

— Неужели ты думал, я так быстро разыграю все свои карты? — спросил Варни. Он не сводил с Джона взгляда. — Тобиас! Иди сюда!

Тобиас был крупным, пышущим здоровьем мужчиной, напоминавшим откормленного быка. Он появился в дверях, у него были спутанные светлые волосы, холщовые штаны на подтяжках. И весьма суровый вид.

Но не Тобиас заставил Джона замереть на месте. Его сердце бешено заколотилось, когда Джон увидел, что тот тащил за собой пленницу.

Это была Мэрайя.

На ней была одежда из оленьих шкур и мокасины, а ее волосы заплетены в косы, как и подобает девушкам племени паиутов. Но глаза у Мэрайи были большими и голубыми, как ясное полуденное небо, а ее кожа — белой, словно фарфор. Она была одним из тех редких существ, которые везде и во всем умели находить радость и гармонию. Мэрайя любила своих приемных родителей индейцев так же сильно, как и белого отца, после смерти которого ее взяли к себе люди из племени паиутов. Она была воплощением разума и мира. Вероятно, Варни схватил ее в тот момент, когда она шла на встречу с Джоном.

— Я убью ее, — равнодушно сказал Варни. В его голосе не было никаких эмоций. — Сначала я хотел развлечься с ней, но она такая тихая маленькая мышка, что меня это совсем не забавляет. Хотя кто знает? Может, я и попробую. Я, знаешь ли, люблю диких, необузданных женщин, вроде Милли, но ради золотой жилы готов стерпеть что угодно. И потом, нет ничего приятнее, чем выбить противнику коленную чашечку. Это очень больно, и я уверен, что ты сразу заговоришь.

Сначала Джон подумал, что он сделает все, что угодно, лишь бы спасти жизнь Мэрайи. Он отдал бы все золото вселенной, пожертвовал бы целым миром, лишь бы увидеть ее свободной. Он должен опустить оружие и рассказать Варни все, что тот требует.

Но это не помогло бы. Как только Варни получит золото, он все равно убьет их обоих, возможно, сначала помучает. И не важно, что бы он сейчас ни говорил.

— Итак? — не отступал Варни.

«Удивительно, — подумал Джон, — ведь Варни даже не представляет, где находится золото».

— Ничего не говори ему! — крикнула Мэрайя, пытаясь вырваться из лап державшего ее подручного Варни.

Ее глаза блестели от ярости и гнева, но это лишь рассмешило и раззадорило Варни.