Правда, у «иерусалимского синдрома» есть и неожиданный политический аспект, который часто проявляется в процессе мирных переговоров: Иерусалим отрицает здравый смысл, логику практической политики и разумных стратегий, предпочитая язык страстей и эмоций, с которыми разум неспособен совладать. Тактическая победа лишь раззадоривает победителя. Здесь правит закон непредвиденных последствий.

Никакое другое место не пробуждает такого страстного желания владеть им полностью. Но в этом ревностном рвении заключена большая ирония истории, поскольку большинство иерусалимских святынь (и преданий, связанных с ними) заимствованы либо просто украдены адептами одной религии у приверженцев другой, которой эти святыни принадлежали прежде. Многое в прошлом города — очень часто лишь продукт воображения. Буквально каждый камень некогда был частью давно позабытого храма иной веры. Большинство завоеваний (но не все они) сопровождались инстинктивным стремлением стереть с лица земли следы других религий, одновременно узурпировав их обычаи, предания и святыни. Конечно, бывало так, что учинялись страшные разрушения, но гораздо чаще завоеватели не разрушали то, что было создано до них, а переосмысливали трофейное наследие и добавляли к нему что-то свое. Такие важные места, как Храмовая гора, Цитадель, Город Давида, гора Сион и храм Гроба Господня не демонстрируют разные слои истории в их отдельности, а более напоминают неоднократно переписанный палимпсест или вышивку, в которой шелковые нити настолько плотно переплетены, что расплести их сегодня невозможно.

Соперничество за обладание столь заразительной святостью приводило к тому, что некоторые места становились священными для всех трех религий, сначала последовательно, а потом и одновременно. Цари отдавали приказы, и рабы покорно умирали, выполняя эти приказы, но ныне и те, и другие почти забыты. Гора Сион была величайшей святыней и для евреев, и для христиан, и для мусульман, однако сегодня там редко встретишь мусульманских или еврейских паломников — она вновь преимущественно христианская.

В Иерусалиме истина часто менее важна, чем миф. «Если речь об Иерусалиме, то умоляю, не расспрашивайте меня о фактах, — говорит известный палестинский историк Назми аль-Джубех. — Уберите вымысел — и от истории Иерусалима вообще ничего не останется». История здесь обладает такой мощью именно потому, что она постоянно искажается. Археология сама по себе представляет здесь одну из сил истории, и археологи не раз выступали как солдаты, перед которыми была поставлена боевая задача: раскопать именно такое прошлое, которое необходимо политикам именно в данный текущий момент. Археологию, дисциплину, претендующую на объективность и научность, можно, оказывается, использовать для «объективного» обоснования религиозно-этнических предрассудков и оправдания имперских амбиций. Израильтяне, палестинцы и империалисты-евангелисты XIX века — все они самым противоположным образом истолковывали одни и те же находки, пытаясь представить свои интерпретации как несомненные факты. Посему история Иерусалима просто вынуждена была стать сплетением правды и вымысла. Но исторические факты все же существуют на самом деле, и цель этой книги — честно рассказать о них, какими бы неприятными они ни были для той или другой стороны.

Я задался целью написать общую историю Иерусалима для широкого круга читателей — атеистов и верующих, христиан, мусульман, иудеев, — избегая всякой политической повестки, — даже при том, насколько она сегодня раскалена.

В изложении событий я придерживаюсь хронологического принципа, рассказывая историю через жизнь людей — мужчин и женщин, воинов и пророков, поэтов и царей, крестьян и музыкантов, — а также кланов и семейств, которые создали Иерусалим. На мой взгляд, это лучший способ показать город как можно более живо и продемонстрировать, что самые, казалось бы, неожиданные извивы его истории суть следствия скрытых, но важных причин.