Бен встал и оглянулся. Мэтт спал; его грудь вяло, но ритмично вздымалась при каждом вдохе. Джимми тоже спал, сидя на стуле.

— Пора вставать, верно? — бросил Марк.

Бен кивнул. Он подумал о предстоящем дне и вздохнул. Потом он подошел к Джимми и потряс его за плечо.

— А? — встрепенулся Джимми. От неожиданности он подскочил со стула и теперь неузнавающими глазами глядел на Бена. Потом сознание вернулось к нему, и он несколько расслабился. — Уже утро! — удивленно сказал он.

Потом он подошел к кровати Мэтта и нащупал пульс.

— Ну как? — спросил Марк.

— Несколько лучше, чем ночью. Бен, мне кажется, нам лучше спуститься на служебном лифте, чтобы никто не заметил Марка. Так мы меньше рискуем.

— А мистер Берк? С ним все будет в порядке? — спросил Марк.

— Думаю, что да. Пора заняться Барлоу.

Никем не замеченные, они спустились вниз.

— Итак, — спросил Джимми, — куда сначала? В школу на Брок-стрит?

— Нет, — ответил Бен. — Сейчас на улицах слишком людно. Сперва домой к Марку. Чеснок.

Чем ближе подходили они к дому, тем больше сгущалась атмосфера.

— Боже, — прошептал Джимми, — я, кажется, просто нюхом чую это.

«Не ты один», — подумал Бен.

Перед домом Петри стоял старенький «седан» отца Кэллахена. При виде его Марк закрыл лицо руками и отвернулся.

— Я не могу, — прошептал он, — не могу войти. Мне очень жаль. Я подожду вас в машине.

— Поступай, как хочешь, — потрепал его по плечу Джимми. — Смотри, чтобы все было в порядке.

— Конечно.

Но по лицу Марка было видно, что отнюдь не все в порядке. Он весь дрожал, и в глазах его стояли слезы.

— Накройте их, хорошо? Если они мертвы, хотя бы накройте их.

— Конечно, — ответил Бен.

— Лучше, если они мертвы, — продолжал Марк. — Мой отец… он мог бы вполне успешно стать вампиром. Он… он всегда преуспевал во всем, чем занимался. Даже слишком преуспевал.

— Постарайся не думать об этом, — посоветовал Бен, ненавидя себя за этот совет. Марк посмотрел на него и вяло усмехнулся.

Бен и Джимми подошли к заднему крыльцу и вошли в дом.

— Кэллахена здесь нет, — тихо сказал Джимми, когда они обошли весь дом.

— Наверное, его забрал с собой Барлоу, — с трудом выдавил из себя Бен.

В руке он держал ставший бесполезным крест священника, еще вчера висевший на шее Кэллахена. Это все, что осталось от него в доме. Крест лежал возле трупов супругов Петри.

— Пойдем, — позвал Бен. — Мы еще должны укрыть их тела. Я обещал мальчику.

В гостиной они нашли одеяло и укрыли тела родителей Марка. Бен старался не смотреть на них, но это было невозможно. Рука Джун Петри торчала из-под одеяла, и ему пришлось ногой поправить ее. Бену вспомнились фотографии погибших во Вьетнаме.

Потом они спустились в подвал, встретивший их пыльным застоявшимся воздухом, и разбросали там чеснок.

— Что же дальше? — спросил Бен.

— Думаю, ты останешься здесь, — ответил Джимми.

— Почему?

— Потому что я знаю город, а город знает меня. Те, кто в Салеме еще сегодня жив, сидят сейчас за закрытыми дверями и дрожат. Если в их двери постучишь ты, они не откроют.