Человек произнес чопорно:

— Я Езус де ля рэй Муньоз. Отец Грасон просил меня переводить, потому что не говорит по-английски. Отец Грасон оказал моей семье большую услугу, которую я не хочу называть. Мои губы также запечатаны по поводу того, что он хочет обсудить. Это вам подходит?

— Да. — Мужчина пожал руку Муньозу, а потом Грасону.

Грасон улыбнулся и заговорил по-испански.

— Он спрашивает, не хотите ли чашку чая? Это зеленый чай. Прохладительный, — перевел Муньоз.

— Спасибо, с удовольствием.

Когда с проявлениями дружелюбия покончили, священник сказал:

— Этот мальчик вам не сын.

— Да.

— Он исповедался в странных вещах. По правде сказать, за всю мою практику я никогда не слышал более странной исповеди.

— Это меня не удивляет.

— Он плакал. Это был ужасный плач, он исходил со дна души. Могу я задать вопрос?..

— Нет, — сказал высокий мужчина ровным голосом. — Не можете. Он сказал правду.

Грасон закивал еще прежде, чем Муньоз перевел, и лицо священника стало серьезным. Он наклонился вперед, зажав руки между коленями, и долго говорил. Муньоз внимательно слушал с бесстрастным лицом.

— Он говорит, — начал наконец переводчик, — в мире есть странные вещи. Много лет назад крестьянин из Эль-Граньонэ принес ему ящерицу, которая вскрикивала, как женщина. Он видел человека с родимыми пятнами — знаками страстей господних, и у этого человека кровоточили руки и ноги в страстную пятницу. Он говорит, что это дело ужасное, темное дело. Это ужасно для вас и для мальчика. Особенно для мальчика. Он говорит…

Грасон что-то коротко произнес.

— Он спрашивает, что вы собираетесь делать.

Высокий мужчина очень медленно покачал головой:

— Не знаю.

Грасон заговорил опять.

— Он говорит, что будет молиться за вас.

Через неделю мужчина проснулся взмокший от кошмара и позвал мальчика по имени.

— Я возвращаюсь, — сказал мужчина. Мальчик побелел под загаром. — Ты сможешь вернуться со мной?

— Ты любишь меня?

— Да, Бог — свидетель, да.

Мальчик начал плакать, и высокий мужчина обнял его.

И все же мужчина не мог заснуть. Лица реяли в тени, смутные, как лица прохожих среди снегопада, и, когда ветер заскреб веткой по крыше, он вскочил.

Джерусалемз Лот.

Он закрыл глаза и зажал их ладонями — и тогда все начало возвращаться. Он почти видел стеклянное пресс-папье — то, что разбрасывает маленькие молнии, когда его поворачиваешь.

Салем Лот…

Часть первая. Марстен Хауз

Ни один организм не может долго существовать в здравом уме при условиях абсолютной реальности; даже кузнечиков и жаворонков кое-кто подозревает в способности мечтать. Хилл Хауз стоял уединенно на холме, вмещая в себя мрак; он стоял восемьдесят лет и мог простоять еще восемьдесят. Внутри стены стояли прямо, полы не прогнили, двери разумно оставались закрытыми; тишина лежала на дереве и камнях Хилл Хауза, и что бы там ни блуждало — блуждало в одиночестве.

1. Бен (1)

Проезжая Портленд, Бен Мерс почувствовал приятное волнение. Было 5 сентября 1975 года, и лето переживало грандиозный финал. Деревья взрывались зеленью, небо сияло высокой мягкой голубизной, и возле поворота на Фолмаус он увидел двух мальчишек с удочками, пристроенными на плечах, как карабины.