— Но это очень странно, — заметила Анна Александровна. — Хотя…

Я насторожился, мне показалось, что девушка что-то знает, но не решается мне сказать.

— Вы вспомнили что-то подозрительное? — поинтересовался я.

— Я видела его в обществе странного человека, типа пренеприятнейшего… По-моему, он промышляет себе на жизнь чем-то грязным, мерзким, — Анна сморщила свой очаровательный носик. — Мне кажется, что он шулер, — добавила девушка вполголоса, словно считала это слово неприличным в устах воспитанной девицы, каковою она считала себя.

Я заключил, что наш разговор удался, и покинул Анну вполне довольный собой, особливо от того, что ее знаменитые тетушки так и не появились. Паче всего меня радовало отсутствие Авроры Вениаминовны.

В карете, уже оставив Сергиевскую улицу далеко позади, я вспомнил про записки Виталия, заглавную букву «А» и цифру семьсот. Выходило так, что под этой буквой Виталий обозначил свою невесту.

— Где ты познакомилась с Анной? — обратился я к Мире, погруженной, похоже, в собственные невеселые мысли. Индианка не сразу меня услышала.

— Мира! — снова позвал я ее.

В этот раз Мира отозвалась:

— Вы о чем-то спрашивали, Яков Андреевич?

Я кивнул и повторил свой вопрос.

— Меня с ней познакомил Рябинин, — невозмутимо ответила индианка, словно говорила о вещах само собой разумеющихся.

Серж Рябинин, мой приятель, гвардейский офицер, жгучий брюнет с цыганскими глазами, с некоторых пор сделался ее поклонником, которому она так и не удосужилась ответить взаимностью, но тем не менее благосклонно принимала его ухаживания.

— И какое же отношение он имеет к Аксаковой? — осведомился я, начиная уже терять терпение. От дела Виталия Строганова у меня к этому времени голова кругом пошла.

— Самое непосредственное, — сказала Мира, поправив кружевные манжеты.

— А нельзя ли конкретнее? — я весь уже превратился в натянутую пружину, готовую вот-вот лопнуть.

Мира это заметила и воспользовалась моментом, чтобы поиграть на моих нервах. Скорее всего, это была маленькая месть с ее стороны в ответ на мое невольное невнимание.

— Разумеется, можно, — отвечала она. — Серж приходится ей каким-то троюродным кузеном.

— Так, значит, — воскликнул я, — он тоже может что-нибудь знать о Виталии!

— Думаю, да, — согласилась Мира.

Тогда я и велел своему кучеру свернуть на другую дорогу, которая вела к дому Рябинина.

Сергей был искренне рад нашему визиту, главным образом внезапному появлению Миры у него в гостях. Он по-прежнему был ею очарован, как в первый день знакомства.

Индианка уселась в массивное темно-зеленое кресло в имперском стиле и полностью погрузилась в изучение орнаментального рисунка на стенах.

— Мы по делу, — сказал я Сержу многозначительно. Он поднял удивленные брови и, ничего не понимая, уставился на меня. Рябинин был в курсе того, чем я занимался, и знал о моем членстве в Ордене, но в обстоятельства своих дел я его обычно не посвящал.

— Буду очень рад, Яков Андреевич, оказаться вам чем-нибудь полезным, — ответил он, и лицо его сделалось сосредоточенным.

— Речь пойдет о вашей родственнице Ане Аксаковой и о Виталии Строганове. Главным образом меня интересует Анин жених, — я перешел сразу к делу.

Сергей Арсеньевич немного задумался, помолчал, покрутил нафабренные усы и только потом заговорил, прервав затянувшуюся паузу:

— Мне этот господин никогда не внушал доверия, и я не скрывал этого от Анны!

Мне вспомнилось ангельское личико Строганова, его светло-голубые глаза, белокурые завитки волос, нежная улыбка.