– Она никогда бы не стала мне изменять, – говорит он самодовольно. – Лучшая часть нашего союза – это я. А вот она как-то недотягивает.

«Ты хренов ублюдок», – хочу сказать я.

– Понятно, – говорю я вместо этого. И теперь до меня доходит, почему психотерапевты часто повторяют эти слова. Это замена ругательствам, звенящим в их голове.

Мы с Хантером беседуем еще двадцать минут о его псевдожене, ее нытье и его неверности, и я начинаю замечать тенденцию в его ответах – полную неспособность поставить себя на ее место.

«Отсутствие сострадания», – пишу я и рисую рядом маленькую звездочку.

Когда он заканчивает очередной растянутый анекдот, выставляющий жену злодеем, а его – невинной жертвой, я не могу не быть впечатленной тем, насколько сильно он посвятил себя заданию. И он так хорошо это делает, что… ох, это даже сексуально, если быть честной.

Я готова задать следующий вопрос, когда Хантер садится прямо.

– Давай закончим. Я официально использовал все свои знания о… моем состоянии, – расплывчато говорит он. – Нужно почитать побольше, прежде чем мы продолжим.

– Это было интересно, – признаю я. – Как думаешь?

– Да, согласен. – Он встает с козетки и поднимает мускулистые руки над головой, чтобы потянуться. Его футболка приподнимается, показывая стальной пресс.

У меня отвисает челюсть.

– О боже. Так нечестно.

– Что? – Хантер нахмуривает темные брови.

– Ты видел свой пресс? У кого, мать твою, вообще такой пресс бывает?

Его замешательство сменяется самодовольной улыбкой.

– Я играю в хоккей. Каждый мой сантиметр так выглядит.

И опять мои щеки немного теплеют. Я усердно стараюсь не представлять, как выглядит остальное его тело под одеждой, но у меня такое ощущение, что он не преувеличивает. Его фигура – это какое-то безумие.

Я замечаю, что зажегся экран моего телефона, лежащего на тумбочке, и подхожу, чтобы его проверить. Он был на беззвучном режиме, и за последний час Нико дважды написал мне: одно сообщение – тридцать минут назад, а другое – только что.

НИКО: Привет, детка, я сегодня не смогу прийти к тебе на ночь. Машина заглохла после работы. Видимо, аккумулятор. Отбуксирую ее в ремонт в Гастингсе и заберу утром перед занятиями.

НИКО: Ты злишься?

Я коротко отвечаю:

Я: Не злюсь, малыш. Но расстроена.

– Все нормально? – спрашивает Хантер, застегивая толстовку.

Я пожимаю плечами.

– Мой парень не приедет ко мне. Он должен был остаться на ночь сегодня, но у машины сел аккумулятор. Наверное, ему нужен новый или еще что-то.

– Облом. Я бы пригласил тебя поиграть в бильярд со мной и парнями сегодня, но мне надо отдохнуть от телок.

– Да, наверно, все это женское внимание может быть невыносимым. – Я вспоминаю вчерашнюю миленькую девушку, которая постаралась и приготовила ему обед, а он отверг ее помощь. – Пошли, я провожу тебя.

Но еще до того, как я дохожу до двери, звонит Нико.

– Ой, мне надо ответить, – говорю я, когда мы выходим из спальни.

У меня нет выбора, потому что всегда, когда я не отвечаю на звонок или сообщение от Нико, он имеет склонность не отвечать тоже, даже если я пишу или звоню ему полсекунды спустя. Я не понимаю этого. Так делает слишком много людей. Как можно быть недоступным спустя пять секунд после своего же звонка или сообщения? Как будто они пишут тебе и сразу бросают телефон в реку, честное слово.