|
Но не это было причиной всеобщего изумления. В полумраке, который царил на входе в храм, было явно заметно, что вся фигура девушки светится переливами нежно-голубого цвета, среди которого, будто зарницы, мелькают алые сполохи. Общее впечатление усиливала подаренная жрицами диадема из светящихся камней, образовывавшая вокруг головы мерцающий нимб. — Господи Боже святый… — Патриарх Московский Никанор, высокий мужчина могучего телосложения, в сверкающем золотой парчой одеянии, размашисто перекрестился. — Ангелица! Затем перевел взгляд на Алексея и, чуть приблизив лицо, тихим ровным голосом произнес: — Обидишь крестницу, не взыщи. И из-под земли достану! Сам обряд Алексей запомнил плохо, потому что не сводил восхищенного взгляда с Катерины, казавшейся ему действительно сошедшим с небес ангелом. И только вспышка розового света, когда священник объявил их мужем и женой, на мгновение осветившая весь храм, заставила его пораженно охнуть. Уже в машине, смотря на простое колечко из серого твердого материала на своей руке, он с улыбкой поинтересовался у новобрачной: — Так что же это? Вот как Малышу, так усыпанный бриллиантами ошейник. А мне… — А тебе, любимый, простое колечко из оружейной стали. Той самой, что идет на стволы ваших обожаемых больше жен «сороковок». — Катерина рассмеялась, глядя на удивленное лицо Алексея. — Ну разве удержишь такого, как ты, каким-то золотом или платиной? Белый и предполагать не мог, какое количество людей захотят его поздравить. Тут были и парни его взвода из сороковой бригады, и те, с кем заканчивал Стариновское, и даже академик Абрамян, задвинувший длинную речь относительно того, что армия-де забирает лучших. Отметились и Старый Лис с Саниным, который для этого оторвался от копания в демовских архивах. Вообще военных на тожестве, проходящем в самом большом зале Новой Москвы — Дворце тожеств, — было подавляющее большинство, но даже на штатских пиджаках и фраках, как сказал классик, «проступали погоны, погоны, погоны».[19] Но были и те, кого Алексей и Катерина не только не ожидали, но и не хотели видеть. Например, какая-то невнятная мадам из медиацентра «Время», пытавшаяся взять у них интервью прямо во время застолья. К счастью, большинству таких посетителей было достаточно одного вида Малыша, а иногда и короткого рыка в сопровождении оскаленной пасти, чтобы они исчезали с горизонта. С Роной под ручку пришел Винь Хо. В других обстоятельствах пара из высокой и стройной, словно тростинка, девушки и относительно невысокого корейца могла бы вызвать улыбки, но полковничьи погоны на кителе, увешанном наградами, и спецназовский шеврон юмористическому настроению совсем не способствовали. Крао тоже был не один. Все пятнадцать жриц, не вошедшие, а будто вплывшие в зал, заставили присутствующих на минуту смолкнуть. — Зеленого мира, сестра. — Райна первой коснулась плеча Катерины в традиционном приветствии. — Зеленого мира, старшая, — чуть зардевшись, ответила на приветствие Катя. — Зеленого мира, сестры. — Зеленого мира. — Алексей поклонился. — Надеюсь, вы не забыли, что завтра церемония вашего единения? — Жрица сделала строгое лицо. — Так уж вышло, что и ты, Алексей, и ты, Катя, теперь и наши дети. Придется соответствовать… — Это высокая честь быть частью алатского народа. — Алексей благодарно кивнул Райне. — Будьте желанными гостьями на нашем празднике. Российская империя. Земля, Чукотка. Территория исследовательской группы 398. Старший лаборант Ковалев уже третий час сидел у монитора, пытаясь привести хоть в какой-нибудь порядок программу подсчета муравьев. Но проклятые насекомые словно задались целью довести технику и лаборанта до белого каления. |
