– Мой сын погиб в Чечне, – сказала директриса.

В лице ее что-то дрогнуло. Рублев извинился и пошел к дверям, стараясь ступать бесшумно, но она остановила его.

– Приводите его завтра, – сказала она. – Но учтите, он сильно отстал, а поблажек ему давать я не намерена…

Потом был бой с Сергеем, которому идея снова усесться за парту казалась смехотворной. Впрочем, куда этому мальчишке было до директрисы…

Вспомнив о Сергее, Комбат посмотрел на часы и спохватился: парень вот-вот придет из школы, а в доме хоть шаром покати. Аппетит у пацана был отменный, он словно наверстывал упущенное и ел за троих: его организм рос и требовал топлива.

Наскоро одевшись и прихватив хозяйственную сумку, Рублев выскочил за дверь. Игнорируя лифт, он бегом спустился с шестого этажа и, пройдя дворами, очутился на параллельной улице, где стоял гастроном. Набив сумку продуктами и обменявшись парой слов со знакомой кассиршей, он направился обратно, привычным усилием воли подавив желание притормозить у табачного киоска. "Черт возьми, – подумалось ему, – ну что за жизнь! Этого нельзя, того не моги, сего не смей…

До чего же все-таки слаб человек! Сколько всего напридумал себе же на погибель… Однако рассуждаю я, как старушка на завалинке."

Все так же, бегом, поднявшись к себе на шестой, он отпер дверь, разделся и принялся готовить нехитрый обед.

Вскоре по кухне поползли дразнящие запахи, свидетельствовавшие о том, что можно садиться за стол. Словно по сигналу, в замке заворочался ключ, и в прихожую вошел Сергей, с шумом сбросив на пол ранец. Рублев не был опытным родителем и тем более педагогом, но зато кое-что понимал в кулачных драках. Окинув своего воспитанника оценивающим взглядом, он неопределенно хмыкнул и сказал:

– Красиво тебе кто-то в глаз засветил. Не синяк, а загляденье. Где достал такую роскошь?

Сергей покосился на него исподлобья и, поняв, что ругать его, похоже, не будут, проворчал:

– Да так.., поменялся с одним. Он мне фингал, а я ему два.

– Это правильно, – сказал Рублев. – Если, конечно, за дело.

– За дело… Нечего было языком болтать.

– И что же он болтал?

Сергей набычился и отвернулся.

– Какая разница, – упрямо сказал он.

– Разница большая, – ответил Комбат, подталкивая его в сторону ванной. – Руки мой, обед на столе. Если он, к примеру, отвечал урок, а ты встал и начистил ему физиономию, то это, поверь, никуда не годится.

– Глупости какие, – сдерживая улыбку, сердито проворчал Сергей. – Что я, бандит какой-нибудь?

– Никто и не говорит, что ты бандит, – уверил его Комбат.

– Ну да, как же…

– Ага, – сказал Рублев, – вот в чем дело. А что еще он говорил?

– Что я вор, беспризорник и…

– И?.. – внимательно глядя на парня, переспросил Рублев.

– И голубой, – едва слышно закончил Сергей. – Он сказал, что вы неспроста меня у себя поселили.

– Ага, – не меняя тона, повторил Комбат. – Но ты объяснил ему, что он ошибается?

– Еще как, – немного оживился Сергей. – Правда, вас теперь в школу вызывают… Ольга Николаевна сказала, что любой спор можно решить без помощи кулаков.

– Так то спор, – серьезно сказал Рублев, усаживаясь вместе с подростком за стол. – Тут, брат, важно понимать разницу между спором и оскорблением. Оскорблять себя ты никому не позволяй, ясно?

– Мне-то ясно, – берясь за ложку, кивнул Сергей, – а вот ей…

– Это Ольге Николаевне твоей, что ли? Так ей простительно, она – женщина.