– Дяденька гимназист, – послышался звонкий детский голос. Обладателем его оказался мальчишка совсем небольшого росточка: три вершка и шапка сверху, как порой говорила наша кухарка Пелагея. Шапка на мальчишке имелась, а одет он был в овчинный тулупчик со ставшими короткими для него рукавами. Даже странно выглядело: такой маленький, а рукава коротки.

– Дяденька гимназист, – повторил малец, – дозволите спросить?

Петя таким обращением был несколько ошарашен, но нашел силы, даже несмотря на то что я прыснула от смеха, ответить серьезно:

– Спрашивай, конечно.

– Вы, дяденька, как полагаете, меня могут в гимназию взять учиться? Я читать-писать-считать умею!

Он так и протараторил в одно целое: «читать-писать-считать».

– Врать не буду, – чуть подумав, ответил Петя. – Потому что не знаю, насколько хорошо ты все это умеешь. И потом, почему в гимназию? Есть и другие школы.

– Дык там рисовать не учат. И про астрономию.

Такого ученого слова, как астрономия, я от него услышать не ожидала и посмотрела на говоруна с симпатией и уважением.

– Отчего же не учат? Учат, – ответил не менее меня пораженный дяденька гимназист. – Впрочем, я про гимназию узнаю и тебе ответ передам. Хотя, как мне кажется, тебе в реальное училище правильнее поступить будет.

– Вон оно чаво!.. – протянул мальчишка.

– А ты, случаем, не Степан Иванович? – спросила я.

– А тебе отколь ведомо? – не слишком уважительно поинтересовался он вместо ответа. Похоже, для него авторитетными людьми были лишь те, кто носил гимназическую шинель.

– А мне многое ведомо, – ответила я. – К примеру, что это ты утром монахиню убитую нашел.

– О том все знают, – фыркнул Степан.

– Ты скажи, уж будь любезен, – попросила я ласково, – не видел ли ты еще чего странного?

– А когда?

– Вчера вечером или сегодня с утра. Вот ты, после того как про находку свою страшную в монастырь сообщил, что делал?

– Поревел малость да домой пошел, – без тени смущения сообщил Степка. – Но по дороге. По тропке забоялся.

– Вот. Не видел ли чего-нибудь на дороге странного?

– Да чего ж там странного? Ну возок видел, так возок на дороге разве странно?

– Чужой возок?

– Да уж не наш.

– Степан Иванович, – строго потребовала я, – ты представь себе, что тебя полиция расспрашивает. И отвечай подробно.

– Это ты, что ль, полиция? Ладно. С подробностями расскажу. Я туды шел, – махнул он рукой, указывая направление. – Там наша улица к дороге выходит. Возок же дальше стоял. Он с дороги трошки съехал и в снегу увяз. Оттого что возница там был дурной. Вот!

– А это ты отчего решил?

– Что дурной? Так умный бы попридержал лошадь на повороте и не съехал бы в сугроб. А после не стал бы ее заставлять напрямки на дорогу возок вытаскивать, умный бы вперед ехал и вбок помаленьку принимал. Меня батя и то таким делам обучить успел.

– А ты слыхал про то, что вчера княгиня в монастырь приезжала? – спросил Петя. – Это не ее возок, случаем, был?

– Скажете тож! У княгини карета была, токмо на полозья поставленная. И тройкой запряжена! Я ту карету со всех сторон смотрел, хоть кучер и грозил плетью. Да я не пугливый. Опять же кучер шутковал для порядку. Я только карлицу боялся, оттого близко не подходил. А кучера чаво бояться-то?

– Какую карлицу? – хором спросили мы.

– Дык! С княгиней бабки какие ни на есть страхолюдные были. А страшней всех карлица. Ростом с меня, а старая совсем. И лицом почти что черная.

Мы переглянулись с Петей.