1

В тот день журналист Бородин уже собирался идти обедать в редакционное кафе, когда к нему подошла его начальница отдела Галина Полозова.

— Олежка, тобой явно интересуется одна дама, — сообщила она, сощурившись. — Подошла ко мне на улице и просила передать это письмо… И тут же, смутившись, убежала. Никогда бы не подумала! Все-таки ты примерный семьянин, редакция еще ни одной анонимки насчет твоего аморального образа жизни не получила… В отличие, кстати, от остальных!

Это было сказано уже громко, и остальные сотрудники, преимущественно молодые, уже встававшие из-за своих компьютеров, замерли и обернулись, будучи заинтригованными. Она протянула ему конверт, надписанный торопливым женским почерком.

— Все еще впереди… — нахмурился Олег, осторожно взяв его в руки. — Какая еще дама?

Розыгрыши в их отделе очерка и публицистики случались часто, даже чаще, чем в других отделах «Гражданской газеты», для разрядки. Но не столь же прямолинейные? Или налицо кризис жанра?

— Она постарше тебя, — успокоила Галя, пока Олег вскрывал конверт. — Замарашка в черных очках, в платочке, с рыжими накладными волосами, несмотря на жару… И все время оглядывалась. Муж у нее, поди, очень ревнивый или грозный, ты его знаешь?

— Откуда? — буркнул Олег, открывая конверт.

— Да ладно тебе! — засмеялась Галя. — Я шучу. Твоя Люся ничего не узнает. А если и узнает, то посмеется. Я-то твой вкус знаю. На старушек ты не падок. И всегда предпочитал молодых… С другой стороны, ты еще не в той кондиции, когда мужчиной интересуются только молодящиеся старые перечницы. Идем обедать… Извини, если испортила аппетит.

Олег шел позади всех, читая наспех и криво написанные строки:

«Нам надо срочно поговорить! За вами следят. Это важно для вас и вашей семьи. Это очень серьезно! Я все вам расскажу, но с условием, о котором вы потом узнаете. Завтра я снова подойду к вашей начальнице Галине Петровне Полозовой там же и в то же время. Если она ответит, что вы согласны, я передам вам записку с моими условиями».

О господи! — тоскливо подумал Олег. Начинается… В последнее время из-за разного рода статей, разоблачающих сильных Мира сего, его все чаще донимали экзальтированные читательницы, предлагая не бог весть какую информацию о своих богатеньких соседях, подозрительных иностранцах или кавказцах, проживающих с ними рядом.

Он даже стал припоминать свои последние публикации: что же он такого написал, чтобы вызвать сей приступ экзальтации? Вроде ничего особенного. Многие сейчас об этом пишут — об очередном этапе передела собственности. Идут нешуточные сражения банков и финансово-промышленных групп. Например, за известную всей стране кондитерскую фабрику, где недавно установили французское оборудование. Так вроде уже не актуально. Теперь стороны спокойно судятся…

После обеда он отвел Галю в сторону и показал ей письмо.

— Ты ей представлялась?

— Нет… — Она пробежала взглядом письмо. — И она себя не назвала. Вот интересно-то: откуда она меня знает? Вроде нигде не свечусь. И публикаций под моим именем, вызывающих нездоровый интерес публики, давненько не было. На телевидение пока еще приглашают, но и там не бываю. Хотя, при большом желании, вполне можно что-то узнать.

— Но она к тому же знает тебя в лицо, — продолжал Олег. — И что ты мой непосредственный начальник. Не могла же дамочка просто подойти на улице к незнакомому человеку, чтобы передать это?

— Не могла… Знаешь, мне тоже показалось странным, что она меня знает… — Галя вернула ему письмо и потерла переносицу.