— Значит, и во мне есть плохое? И я могу когда-нибудь стать злодеем… — удивился и задумался Алеша.

Вера рассмеялась.

— Вот уж ты вряд ли.

— Но если в каждом есть плохое…

— В каждом из нас много разного содержится. Но, понимаешь, в конце концов, какие мы получаемся, решает не то, что у нас внутри находится. А то, что мы сами для себя выбираем.

Пай вскочил, царапнул когтями по полу и ринулся в сторону двери. Через секунду ключ повернулся в замке, вошел Андрей с пакетами. Левая сторона головы вместе с надбровьем была у него перевязана.

— Привет голодающим собакам! — воскликнул он, поднимая кульки повыше, чтобы прыгающий Пай не разорвал полиэтилен своими жесткими когтями. — Чем занимаетесь?

— Да мы тут рубашки гладим, — сказала Вера. — И философствуем помаленьку.

— И строим крепость! — сказал Алеша. Они с Паем умчались к своим диванным подушкам.

Андрей положил продукты на кухонный стол.

— Об чем же мы философствуем?

— Об злодеях в основном. Об добре-бобре тоже, — поддержала шутливый тон хозяйка дома.

— А об спасении бобров от злодеев? Об совании головы в осиные гнезда?

— Ну, Андрюшечка, — жалобно прожурчала Вера. — Я тебе сто раз уже обещала: больше не буду…

Да уж, она сыта по горло их приключениями. Стоит закрыть глаза, и сразу оживает тот день… На полу лежат трупы. Хромченко мертв. Яремчук прожил еще несколько минут… У Елизаветы, закрывшей собой Алешу, на спине кровь, и она не двигается. Мальчик выбрался из-под тела, стал трогать ее за плечо: «Мама, мама…» Чепурной вылез, наконец, из-под стола с телефоном в руке, оглядел комнату. На нем ни царапины. Отсиделся в укрытии. Он забормотал что-то в трубку, потом закричал: «А меня не интересует, что у вас свободных машин нет! Резервную задействуйте! Я вам за что плачу?! Да, втрое, вчетверо больше, только скорее! В десять раз! И врача, непременно врача где-нибудь найдите, захватите с собой! Что? Мест… — Он оглянулся. — Четыре-пять. Жду!»

— Я вызвал вертолет, — сказал он Вере. — Мои партнеры по играм дадут, у них парк вертолетов. Нам отсюда еще выбираться, с этого острова. Вдруг у него, — он глянул на труп директора, — еще где-нибудь люди дежурят. Мало ли…

— Ладно, — с трудом произнесла Лученко.

Тут открылась дверь, и Вера вскочила на ноги, ахнула. В проеме стоял Андрей, но в каком виде!.. Голый по пояс, грязный, голова окровавлена… Что случилось?!

Она бросилась к нему, схватила, стала целовать соленые плечи, лицо…

— Господи, милый… Как же ты… Что ты…

— Ничего, — он еще пытался улыбнуться, улыбка выходила кривая. — Ничего, живой…

— Садись скорее, вот сюда… Скоро будет вертолет, мы выберемся отсюда.

Двинятин тяжело, боком свалился на диван.

— Да у вас тут просто Куликово поле, — сказал он.

— Что у тебя с головой?

— Потом, после… Ухо… И сетчатка глаза, от сотрясения…

— Господи!..

— Ничего, поправимо. Ты-то как? — Он попытался сесть ровно. — Тебя не обидели?!

— Нет-нет.

Андрей откинулся на мягкую спинку, пробормотал «Вот и хорошо» — и отключился.