—   Мои, — подтвердил тот.

—   Тогда оформим протокол.

Грязнов присел к столу и начал писать.

—   Вот здесь и здесь, — сказал он Тимуру, — вам надо поставить свою подпись. Прочитайте, здесь говорится о том, что эти кроссовки ваши.

Тимур тупо уставился в листок, лежавший на столе, и вдруг отбежал, рванул на себя дверь, выглянул в коридор.

—   Гоша! — заорал он. — Гоша, иди сюда, до­рогой!

Потом вернулся к столу и сказал Грязнову:

—    Вот начальник мой сейчас подойдет, пусть он сам с вами разбирается.

Неужели ошиблись, подумал Грязнов. На убийцу этот дурачок не тянет. Решил пожало­ваться начальнику или своему покровителю. Похож на перепуганного базарного торговца. Кого он может убить, если сам себя боится? Или для него все равно, что убить человека, что заре­зать барашка?

Гоша вошел, вернее, ввалился в номер в своем обычном гостиничном наряде — трусах. О Господи, подумал Вячеслав Иванович, это и есть тот самый Козлачевский?

Он пристальным взглядом окинул всех при­сутствующих. Пожалуй, это прокол, подумал Грязнов. Он меня, кажется, знает.

—   Что случилось? — спросил Гоша. — Тимур, что ты везде со своими галошами носишься! На­доел уже... Опять пропали, что ли? Или сперли?

—   Ваши документы, — сказал Вячеслав Ива­нович, — вы кто, вообще?

—   А, милиция. — Гоша злобно посмотрел на своего телохранителя. — Добро пожаловать... Только с собой у меня документов нет.

—   Это ваш человек? — спросил Грязнов.

—   Мой, — кивнул Гоша. — А это ваш? — И показал на Фрязина.

—   Это сотрудник органов внутренних дел, — ответил Грязнов. — А мы не могли с вами видеть­ся где-то раньше?

—   Вполне могли, — сказал Гоша, — если вы в МУРе служите.

—   Служу. Вот сейчас приходится заниматься очищением наших рядов от тех, кто позорит свой мундир недостойными действиями.

—   Давно пора, — сказал Гоша. — Очищать ряды. Но этого парня я бы на вашем месте не трогал. — Он протянул руку в сторону Володи. — Чудной он у вас какой-то. От шубы отказался, а кроссовки его увел. Это как понимать?

—    Вы мое пальто выбросили, — в какой уже раз взялся объяснять Володя, — а шуба мне ве­лика.

—   А эта обувка, значит, в самую пору? — спросил Гоша и потянулся к кроссовкам, чтобы забрать их.

—   Минуточку, — сказал Грязнов. — Сначала надо сделать все, что положено. Пусть ваш человек подпишет этот документ. И вы тоже подпи­шите, как свидетель, вернее, понятой. Поставьте свою подпись, что удостоверяете...

—    Он сам сейчас все удостоверит, — перебил его Гоша и повернулся к Тимуру: — Придется тебе, родной, подписать, раз такое дело, раз до милиции ты дело довел.

—   Я их, клянусь отцом, не вызывал! — при­жал руки к груди Тимур.

—   Да ты вчера такой хай поднял, — махнул рукой Гоша. — Всю гостиницу на ноги поднял. Аж до Москвы твой крик долетел. Даже товарища полковника побеспокоил...

Лицо Тимура рухнуло от страха.

—    Гоша, дорогой! Мне эти кроссовки нужны. Я каждый день утром бегаю, чтобы форму под­держивать. Ты сам говорил, чтоб я всегда был боеспособным...

—    Подписывай, — приказал Гоша.