|
— Черт с тобой... Ну погорячился я. Знаешь, как ее жалко... И тебя можно понять. Состояние аффекта — то, се... Суд бы расценил это как смягчающее обстоятельство. Лет пять-шесть назначили бы, да и то условно. Вот и считай, что я дал тебе этот срок условно... Да ты что, Олежка? Ну все. Все... Это я с горя, понимаешь?
Томилин мелко дрожал, всхлипывая, пытался сдержать слезы, а когда Гоша обнял его и прижал к себе, разрыдался. Гоша тоже всхлипнул. — Потеряли мы ее, Олежка! И как ты теперь будешь без нее, прямо не знаю... — Она для меня была все, — судорожно выкрикнул Томилин. — Без нее жизнь немила. — Вот и я про то же, — успокаивал его Гоша и смотрел на окна полуподвала, куда заглядывал с улицы Артем. — Просто не знаю, что делать... — Они били меня, — продолжал трястись Томилин. — Они измывались надо мной! — Они свое получат, не беспокойся, — сказал Гоша. — Вот сволочи! Я им велел поговорить с тобой по душам, а они... Увидишь, каждый получит свое. Хочешь, завтра же своими руками ты сделаешь с ними то же, что они с тобой? Хочешь, Олежка? Томилин отрицательно замотал головой. — Ах ты интеллигентный мой! — чему-то обрадовался Гоша. — Сам не можешь? А я-то думал: Отелло, мавр тюменский, а ты только чужими руками, да? Томилин поднял голову, недоверчиво посмотрел на друга детства. — Ну что смотришь? — спросил Гоша. — Что особенного? Высшее образование не позволяет, я понимаю... К Артему за окном кто-то подошел. О чем-то переговорили. Артем снова склонился к окну, кивком спросил: можно? — Ну ладно, — вздохнул Гоша. — Пора мне, Олежек. Сейчас мои ребята подбросят тебя до дому. А утром разберемся. Со всеми. А ты крепись. Жизнь продолжается... Он махнул рукой и достал носовой платок, чтобы вытереть лицо. — Ты чего? — Томилин положил руку на плечо своего старого друга. — Да так... жизнь, говорю, проклятая. Все во имя целесообразности текущего момента... Вечные истины предаем и забываем. Ну пошли! И, обняв за плечи, повел Томилина к двери. Там, во дворе, падал редкий пушистый снег, дул влажный ветер. — Потеплело, — сказал Гоша. — К весне... И жизнь, что ни говори, начнется снова. — Что это ты расчувствовался? — спросил Артем, стоявший возле «ауди», фырчащей мотором. — Да вот весна скоро, — сказал Гоша и хлопнул по плечу Томилина. — Ну что, нравится? — показал на машину. — Знаю, большой ты любитель этой марки. Последняя модель. Бери! Дарю! Томилин оторопел, даже слова вымолвить не мог, глядя на подарок. — Мне лично «мерсы» больше по душе, — сказал Артем. — Много ты понимаешь, — возразил Гоша. — Тут — эстетика! Идеальная форма! Верно я говорю, Олежек? Ну садись... А завтра, если не забыл, жду тебя на торжественном открытии ветки магистрального нефтепровода. Там все наши будут. Смотри не проспи! Они расцеловались. Машина выехала за ворота. Гоша и Артем смотрели ей вслед. — Ты связался с Ибрагимом? — спросил Гоша, когда машина отъехала достаточно далеко. Артем посмотрел на часы. — Сейчас должен звонить, — сказал он. И действительно, тут же раздался звонок. — Точно, а? — покачал головой Гоша. — Как в аптеке... Ибрагиша, ты? — Я, Гоша. Как и договорились, — ответил Кадуев. |
