— Нам спорить некогда, — произнес я, повернулся на каблуках и двинулся из привратной комнаты вглубь часовни.

Путь был очевиден: Пожиратели Миров, прошедшие его, вели себя по дороге так же тихо и мирно, как и всегда, — судя по тому, что еще несколько украшенных тонкой гравировкой медных дверей были выломаны из петель. Вдобавок и пение впереди только усиливалось, так что заблудиться было тем более невозможно. Когда я прислушался, то разобрал еще и вой цепных лезвий, который ни с чем нельзя было спутать, и радостный рев десантников Хорна, наваливающих все новые груды жертв.

— Похоже, большие красные уроды нам еще немного облегчат работенку, — произнес Юрген, держась возле моего локтя, пока мы бежали на звук.

Я ожидал, что пение прервется, когда служители, исполняющие его, начнут умирать. Но казалось, оно вместо этого только нарастало, отдаваясь будто бы в самых костях. Не зная, что бы это значило, я бы в то же время поставил годовой выигрыш в таро на то, что ничего хорошего.

— Золотой Трон! — проблеял Бежье, едва мы прорвались через разорванные занавеси в основную часть часовни.

И тут я впервые мог ему искренне посочувствовать. У меня уже было некоторое представление о том, чего ожидать: не забывайте, я видел остатки ритуальных комнат в куполе и в борделе. Но полный, разрушающий сознание ужас совершенно нетронутых символов, окруживших нас, был даже для меня чем-то совершенно неизведанным. Я почувствовал, как все мои мысли пошли кругом. Уверен, что только присутствие Юргена, с его удивительным талантом, защитило мой мозг от худшего.

— Не смотрите, — предупредил я, стараясь сосредоточить внимание на сердоликово-блестящих от крови гигантах, пробирающихся сквозь скопище дегенератов-культистов с решимостью, которая не оставляла места для чего-либо еще. Они все так же рубили и полосовали фанатиков своими цепными орудиями на длинных древках. — Думайте о цели.

Впрочем, для одного из талларнских солдат мое предупреждение оказалось запоздалым. Кажется, это был Стох; он свернулся в позе эмбриона, из его глаз капали кровавые слезы. При этом бедняга бормотал что-то, кажется бывшее первой строкой славословия Императору, повторяя его снова и снова. Бежье весь посерел и согнулся в спазме, но сумел, к моему удивлению, тут же собраться, повторяя одну из литаний командования срывающимся голосом.

— Что же нам делать, сэр? — спросил Юрген, так же флегматично, как и всегда. Его голос был совершенно незамутнен, будто мой помощник предлагал мне еще чашечку танны. — Убить их всех?

В действительности, это казалось единственным, что мы вообще могли предпринять. Так что я просто кивнул.

— Сосредоточьте огонь на культистах! — проорал я, стараясь, чтобы меня было слышно за адским хоралом. — Десантники Хаоса в последнюю очередь!

В помещении наверняка было не меньше служителей, чем защищало его снаружи. Нам нужна была любая возможная помощь, дабы уничтожить как можно больше фанатиков, прежде чем ритуал достигнет своего пика.

Впрочем, вышло так, что нам не удалось даже начать. Едва последние слова слетели с моих губ, как песнопения оборвались. Внезапная тишина залила комнату, нарушаемая только звуками резни, поскольку Пожиратели Миров все так же творили свою грязную работенку, и стенаниями Стоха.

— Она идет! Она идет! — Пять сотен глоток взревели одновременно, и лишь несколько из них оборвали крик внезапным бульканьем, когда в них врезались цепные мечи хорнитов.

Потом даже эти последние внезапно замерли, и их обладатели застыли посреди шага, будто сервиторы, у которых выдернули питание. Тягучее свечение стало наполнять воздух, распространяясь по толпе. Куда бы я ни глянул, выражение имбецильной радости и экстаза скользило по лицам, искажая их до таких пределов, которые не были даже физически возможны.