Одно было ясно: что бы ни творилось в душе Регносцироса, но его сердечная травма каким-то образом была связана с этой фотографией и этой женщиной. Однако еще никому не удалось вытянуть из Баала детали: тот, когда хотел, бывал невероятно упертым бараном. Хотя слово «бывал» можно было полноправно заменить на «был им всегда».

– Знаешь, что? – Стивен, которому уже порядком надоели все эти скелеты в шкафу и тайные душевные раны, допил виски и поднялся с кресла. – В следующий раз, если тебе вдруг захочется выяснить еще какие-нибудь детали, пойдешь туда сам, понял? Я – пас.

– Ну, что, посмотрел? – поинтересовался Джон.

Начальник кивнул.

– Не стал забирать?

Жесткий рот Дрейка скривился в подобии улыбки.

– Нет, не стал. Представь себе, она прижилась с ними. Я настоял на том, чтобы посмотреть на Фурий и на то, как они живут. Оказывается, у них уже есть своя корзина для сна рядом с кроватью, они исправно кормятся ягодами, балуются по дому, учатся говорить и, похоже, горой стоят за обитателей дома. Если сейчас попробовать их забрать, они станут пуще своры злобных собак. Я сочувствую тому, кто попробует прийти в этот дом без добрых намерений.

– Как ей удалось? – удивленно спросил Джон, в давности наслышанный о том, кем именно являлись на самом деле «Смешарики». Об их опасности слагали легенды еще в те времена, когда у Фурий был собственный мир.

Дрейк пожал плечами.

– Мы возродили их из ДНК, потому что на них можно было отлично оттачивать телепортацию; их память настолько развита, что позволяет отследить малейшие детали во время переносов. Никто не собирался выпускать их из клетки. Никто… кроме нее. Бернарда имеет привычку находить лучшее в худшем. Ей стало жаль Фурий, они показались ей милыми. А те, в свою очередь, не имея никого и ничего во враждебном им мире, отозвались на ласку и решили, что нашли друга и дом. Вот и представь, что из этого вышло. При ней они балуются, как дети, причем, безбоязненно перевоплощаются во все подряд…

– А как же кошки? Ведь они не любят чужеродных созданий.

– Теперь, судя по всему, любят. Потому что играют с ними и спят рядом. При том, что могли бы избавиться от них за несколько секунд. Но каким-то образом в этом доме наступил симбиоз. Фурии вообще редко привязываются к кому-либо…

Дрейк задумчиво посмотрел на приветливые желтые окна двухэтажного дома, излучающие тепло и уют.

– Вот такой вот парадокс, – он посмотрел на Джона и усмехнулся.

Сиблинг тоже неотрывно смотрел на безмолвные окна, будто льющийся из них свет притягивал взгляд.

– Ты не стал ей рассказывать, кто они?

– Нет. Уж в чем я уверен, так это в том, что если Фурии выбрали себе друга, то никогда не причинят ему вреда. А вот пользу принести могут… Время покажет.

Дрейк в последний раз взглянул на особняк, оглядел улицу и повернулся к Сиблингу.

– Поехали, Джон.

В следующие тридцать минут тишина в салоне автомобиля не нарушалась. Водитель сосредоточился на дороге, а Начальник Комиссии скользил по плывущему за окном пейзажу невидящим взглядом. Ему было о чем подумать. Например, о том, почему за последнюю неделю тот, кто обитал на Уровне «F», притих и больше не показывал носа наружу. Не иначе, как узнал о том, что на порталах установлено наблюдение. Как узнал? Через кого? Надо бы выяснить.

Спецотряд по приказу Дрейка усилил охрану домов и больше не подвергался нападениям лично, но зато все мелкие криминалы четырнадцатого уровня вдруг начали собираться под какого-то одного анонимного хозяина, причем зачастую собираться принудительно, под давлением. Кто-то втихаря раскинул новую бандитскую сеть над городом и осторожно переманивал на свою сторону силы.