Кристине хотелось отослать этого майора куда подальше, но пришлось согласиться на поездку. Ведь кроме нее, Олеську тут никто не знал.

– Ладно, поехали, – сказала Кристина.

К разочарованию майора Калинина, опознание не получилось. Вернее, результат его оказался не таким, какого ожидал Калинин.

В том истерзанном трупе Кристина Окулова не признала свою сестру. И это означало, что труп так и остается неопознанным.

Вернувшийся лейтенант Анохин сокрушенно развел руками.

– С трупом пролет.

Калинин только кивнул головой. Он уже это понял, едва увидел Анохина. У лейтенанта была такая физиономия, будто это он виноват в том, что девушка не опознала в убитой сестру.

В кабинете Калинина собралась вся оперативная группа. Он хмуро оглядел физиономии своих подчиненных.

– У кого какие соображения по факту гибели Борисова и его жены?

Все молчали.

– Да, – вздохнул майор. – Туго у вас сегодня что-то с соображениями.

Это замечание касалось всех: Шевелева, Горюнова, Званцева и Анохина. И Калинин подождал, попыхивая сигаретой, оглядел каждого, может, кто-то все же решится высказаться. Но, так и не дождавшись, продолжил:

– Что мы имеем на сегодняшний день…

Кристина долго доказывала охраннику, что ей надо пройти к секретарше по срочному делу. В конце концов, ее пропустили, и то лишь потому, что охранник знал об их отношениях с бывшим шефом.

– По коридору прямо и налево. Последняя дверь. Там секретарша, – сказал охранник и высокомерно отвернулся.

Высокая, худощавая женщина, которой было далеко за сорок, не понравилась Кристине сразу.

«И как Игорь мог терпеть такую мымру?» – удивилась она.

Уж чересчур деловая эта секретарша. Сидит словно на иголках. Пока слушала Кристину, извертелась вся, то и дело смотрела на часы, давая понять, что шибко занята.

Казалось, она уже забыла про смерть своего шефа, хотя большой портрет Борисова с перетянутым черной ленточкой уголком висел на двери его кабинета, перед глазами деловой секретарши.

Но когда Кристина, выговорившись, замолчала и с надеждой глянула в блуждающие глаза секретарши, та сказала:

– Знаете, – в голосе послышалась отдаленная нотка сочувствия, – все, что вы мне рассказали про сестру, очень трогательно. Мне искренне жаль. Но я не знаю, кто ездил встречать ее. Шеф меня в такие подробности не посвятил.

Она впервые за время разговора глянула с сожалением на портрет Борисова и тут же уставилась на Кристину и пожала костлявыми плечами:

– Вы меня понимаете, надеюсь.

Кристина не ответила. Не понимала и не хотела понимать. Видела, она ничем не хочет помочь. Чужое горе ее не трогает.

– Я ушла из офиса ровно в шесть вечера. Тут оставался охранник.

– А у него спросить нельзя?

Костлявые плечи секретарши нервно дернулись. Этот вопрос она восприняла как откровенное издевательство.

– Ну уж этого никак нельзя, – раздраженно ответила она.

– Почему? – не отставала Кристина.

– Потому! По причине его смерти. Его убили в тот же вечер, когда и Борисова.

Кристина растерянно молчала, понимая: круг замкнулся, дальнейшая беседа бессмысленна.

Не попрощавшись, она пошла к двери.

Кристина рванула дверь и, шагнув в коридор, чуть не столкнулась с высоким широкоплечим парнем. Даже зло взяло. В такой момент попался этот рыжий. Волосы рыжие. Рожа широкая, как лопата, и вся усеяна мелкими конопушками.

Рыжий с интересом смотрел на красивую девушку и улыбался. А Кристину воротило от его улыбки. И чего пялится?

Кристина обошла рыжего и направилась по коридору к выходу.