— Ну зачем же так,— вступился я,— Они едва-едва прибыли...

— Вы не улавливаете сути дела,— сообщил пришелец, стоящий в дверях,— Они нарушители закона. Я уполномочен забрать их.

— Приятель,— обратился ко мне Вильбур,— я искренне сожалею. Так я и знал, что ничего у нас не выйдет.

— Теперь,— заявил Вильбуру второй пришелец,— вы окончательно убедились в этом и оставите свои попытки...

Все было яснее ясного, довольно было чуть пошевелить мозгами — даже удивительно, как я не додумался до этого раньше. Ведь если Земля запретна для авантюристов, собиравших информацию для обучения Вильбура, то тем более...

— Мистер,— обратился я к пришельцу, что застрял в дверях,— тут имеется кое-что, в чем вы, по-видимому, не отдаете себе отчета. Не могли бы мы с вами обсудить это дело один на один?

— Буду рад,— отвечал пришелец вежливо до боли,— но, пожалуйста, поймите, что я обязан выполнить свой долг.

— Ну о чем речь,— сказал я.

Пришелец отделился от двери, подал знак — и в комнату ввалились два робота, до того стоявшие за дверью, где я их не видел.

— Меры безопасности приняты,— заявил пришелец,— и мы вправе удалиться для разговора. Готов слушать вас со всем вниманием...

Тогда я вышел на кухню, а он следом за мной. Я сел у стола, он напротив.

— Должен принести вам извинения,— степенно сказал он,— Этот негодяй проник на вашу планету и лично к вам обманным путем.

— Мистер,— сказал я в ответ,— ничего-то вы не поняли. Мне этот ваш перебежчик нравится.

— Нравится? — переспросил он, потрясенный,— Но это немыслимо! Он — ничтожный пропойца, более того...

— Более того,— закончил я за пришельца, перехватывая инициативу,— он приносит нам уйму пользы!

Пришельца будто током ударило.

— Вы не ведаете, что говорите! Он тащит из вас ваши печали, и смакует их самым омерзительным образом, и записывает на пленку, чтобы пережевывать их снова и снова к вашему вечному стыду, и более того...

— Да вовсе это не так! — крикнул я.— Нам идет на пользу, когда мы вытаскиваем свои печали и выставляем их напоказ...

— Отвратительно! Более того — нескромно! — Он запнулся.— Что вы сказали?..

— Расписывать свои печали идет нам на пользу,— произнес я так торжественно, как только мог,— Это вопрос мироощущения.

Пришелец стукнул себя ладонью по лбу, и перья вокруг сомовьей пасти встали торчком и затрепетали.

— А вдруг это правда? — сказал он, объятый ужасом.— Если цивилизация столь примитивна, так погрязла в грехах и бесстыдстве...

— Как мы, например,— поддержал я.

— На нашей планете,— заявил пришелец,— нет ни тревог, ни печалей. Ну, во всяком случае, их не очень много. Мы в совершенстве приспособлены к жизни.

— Кроме таких, как Вильбур?

— Вильбур?..

— Ваш приятель, который в той комнате,— пояснил я,— Я не сумел выговорить его имя, так я назвал его Вильбуром. Между прочим...

Он провел рукой по лицу, и, что бы он там ни болтал, было ясно как день, что в тот момент его обуревали тревоги.

— Зовите меня Джейк. Зовите меня как вам заблагорассудится, лишь бы найти выход из этого дурацкого положения.

— Нет ничего проще,— ответил я,— Оставьте Вильбура здесь, только и всего. На самом-то деле вы им вовсе не дорожите, не так ли?

— Им? Дорожим? — взвыл Джейк,— От него и ему подобных одни неприятности.