Сверившись при помощи лазерного дальномера с расстоянием, я воткнул в землю первый датчик, выдернул предохранительную чеку и несколько раз прокрутил «голову» прибора. Всё – отсчёт запущен. У меня будет несколько часов активировать систему, а потом питающий элемент разрядится. Сейчас прибор находится в режиме ожидания сигнала с ноутбука (или очень похожего на него аппарата), после чего запустит реакцию пробуждения паразита в почве. Поможет ему в этом газ, до поры до времени спящий в баллонах.

Пробежав около двух сотен метров, я повторил операцию по активации датчика. Через новые двести метров – ещё один прибор занял своё место. Когда все датчики закончились, я лёг на землю среди травы и стал ждать условного сигнала. Но только через сорок три минуты в наушнике раздались щелчки: серия из трёх щелков, пауза, двух щелчков, пауза и ещё два быстрых нажатия на тангенту.

«Слава богу, – с облегчением произнёс я. – Живой, Маузер».

Отстучав в эфир условленный сигнал, я медленно пошёл навстречу товарищу. При сверке лазерными охотничьими приборами имея за ориентир стены вражеского стаба, даже в окружающей темноте мы легко нашли друг друга.

– Что так долго? – шёпотом поинтересовался я, когда встретились.

– Долго? Да я итак мчался, как олень северный по всем этим буеракам. Спасибо ночнику, что дорогу более-менее видел, а то бы полночи пришлось провозиться.

– Ладно, пошли назад. Пока у нас всё удачно складывается и этим нужно пользоваться.

Хотя и сказал я «пошли», но на самом деле мы неторопливо побежали, крутя головой по сторонам и часто меняя прибор ночного видения на тепловизор, чтобы не пропустить мутантов или сектантов (если те со стен заметили пару световых пятен в километре от себя и решили проверить, кто же это тут шарится) на своём пути.

Вернувшись к машине, мы продолжили свою работу. На этот раз из кейсов были извлечены мощные бесшумные дроны с креплением для баллонов и устройствами для их открытия. На близких дистанциях такие машины в Улье работали без нареканий. А эти, судя по внешнему виду и весу, были собраны из нолдовских механизмов и вышли из рук тех иммунных, что на полголовы обошли нас в развитии.

Каждый беспилотник мог взять три баллона и оттащить их на пять километров, поднявшись на высоту километра. Впрочем, нам так высоко было не нужно.

– Он сказал – поехали, он взмахнул рукой! – пропел Маузер и с кровожадной улыбкой поднял в ночное небо свой аппарат.

Несколько секунд спустя следом за ним потянулся и мой.

У нас ушло два с лишним часа и двенадцать баллонов с газовой смесью, чтобы покрыть нужную территорию. Состав смеси не имел вкуса, запаха и был бесцветен. Кроме того, он был достаточно тяжёл, чтобы не улетучиться по окрестностям за пределы периметра, который создали датчики-маркеры.

Как всё это работает – не знаю. Но то, что работает – стало ясно, когда я через ноутбук запустил реакцию пробуждения спор паразита.

Датчиков мы с Маузером не пожалели. Вполне хватило бы просто обозначить углы квадрата или многоугольника со сторонами в тысячу метров (именно такой была максимальная эффективная дистанция для включения в общую цепь датчиков-маркеров). Но чем больше их было, тем быстрее происходила реакция. По этой же причине не пожалели и газовой смеси.

За сектантами мы наблюдали сквозь хорошие бинокли с просветлённой оптикой. Даже в темноте я и Маузер увидели, как вражеский стаб и прилегающую территорию чуть ли не мгновенно затянуло туманной завесой.

– Пошёл кисляк, – прокомментировал я этот момент для своего товарища.

А спустя полминуты в той стороне вспыхнули фонари и прожекторы, завыла на отчаянно-тревожной ноте сирена.

– А вот хрен вам по всему воротнику, – прошептал я, не сводя взгляда с обречённых врагов.