— А как ведут? — растерялся тот.

— Молодой человек, я инженером проработал всю свою жизнь. И я вам профессионально заявляю: это был очень нестандартный взрыв. Часть дома — крыша с карнизом, буквально поднялась на воздух, а потом была отброшена взрывной волной на такое расстояние, которое было бы просто невозможно, если б взорвался бытовой газ. К тому же эту часть дома словно аккуратно разрезали ножом, ну, будто прошелся мощный сварочный аппарат. И вы что, хотите меня уверить, что такой взрыв мог устроить бытовой газ, который накопился в результате утечки в обычной квартире? — Несмотря на странное изложение своей мысли, мужчина не отказал себе в одесской интонации.

— А что же это было, по-вашему? — удивился опер. К подобному он явно оказался не готов. Да и вообще, когда думал про этот дом, в голове возникало лишь одно: «Да гори оно все синим пламенем, красным знаменем!»

Конечно, такую дурацкую поговорку Емельянов ни за что бы не произнес вслух — он не был самоубийцей по натуре. Но вот избавиться от нее не мог. Потому и растерялся, слушая слова пожилого инженера, что случалось с ним довольно редко в его профессиональной жизни. А в важных, ответственных случаях — вообще никогда.

— Что это было? — Инженер пожал плечами. — Я бы предположил, что это была какая-то новая, неизвестная науке взрывчатка, которая находилась в одной из квартир.

— Взрывчатка? — Тут Емельянов уже мог парировать. — Вы, вообще, представляете себе количество взрывчатки, которое понадобилось бы для того, чтобы взорвать полдома? Так ею должна была быть забита вся квартира!

— А вот тут вы ошибаетесь! — Инженер был по-прежнему спокоен. — Есть очень много примеров взрывоопасных веществ, малое количество которых производит неимоверные разрушения. Например чистый глицерин. Или еще какие-то новые, синтезированные вещества, которые каждый день получают наши ученые. Вы поймите, что от взрыва бытового газа дом не мог повести себя так! Подобного характера разрушений я не видел никогда в жизни, а мне, уж поверьте, приходилось видеть немало разрушенных домов, в том числе и от взрывчатки! Я чинил поврежденные взрывами коммуникации. И я вам точно говорю: это был не газ!

— Хм… — Емельянов вдруг почувствовал, как под его ногами разверзлась пропасть: все его предположения разбивались в пух и прах. — Тогда для чего, по-вашему, это было? — уставился он на инженера. — Кто и с какой целью подложил взрывчатку?

— Думаю, это был теракт против советской власти, — пожилой человек смело встретил его взгляд. — Игра в саботаж, — произнес он четко.

Глава 6

— Так, — Емельянов облизал мгновенно пересохшие губы, — вы говорили кому-нибудь об этом, кроме меня?

— Говорил, — кивнул инженер, — говорил товарищам из органов госбезопасности. Они очень внимательно выслушали мои слова, кое-что записали, да и только. А это очень важный момент. Если в доме действительно жил такой человек, вам, как карательным органам, обязательно нужно установить его связи и личные данные. Все это может нести опасность.

— Да, согласен, — опер деланно кивнул. — А вы, может, подозреваете, кто это мог быть? Кто-то из ваших соседей?

— Да что тут гадать! — вдруг вмешалась одна из женщин, сидевших в первом ряду, похожая на торговку с базара. — Псих этот был, с пятого этажа! Тот, кто сгорел!

Читая оперативную разработку, Емельянов уже знал, что при взрыве погиб некто Тимофеев, преподаватель Политехнического института, 45 лет.