И они набрали воды. И из лужи в двух метрах от тела Антона — тоже, потому что не так уж много их было, этих луж…

…не надо об этом думать, сказал себе Дима, перепрыгивая через расщелину между валунами и балансируя канистрой. Впереди уже рдела крона миндаля. Не надо вспоминать. Лучше сосредоточиться на том, что происходит вокруг прямо сейчас. Лера смешно перебирает ногами-палочками, отставив руку с бутылкой далеко в сторону. Вова идет размашисто, легко, и когда он делает шаг, видны трещины на задубелых, пересохших пятках. Камни горячие. С бровей капает пот. Пластиковая ручка бутыли глубоко врезается в пальцы — надо поменять руку, и кто вообще додумался делать их такими узкими? Конечно, никому и в голову не приходит делать пластиковые бутылки удобными — подумаешь, выбросил и забыл, мир завален мусором, Кох-Наг завален мусором, притащенным штормом с материка, даже тряпье какое-то валяется между камнями, и пованивает, как из канализации. Что за люди… Когда Дима станет заместителем Пленского, он позаботится о том, чтобы хотя бы его предприятия не заваливали землю тоннами всякой дряни. Никаких лишних упаковок, а те, что необходимы, из чего-нибудь разлагаемого, а не вечной пластиковой гадости. Разлагаемого до полного растворения в среде, как тело укушенного коброй человека.

Налетел легкий ветер, в ноздри снова прокрался гадкий запашок, но, к счастью, ненадолго. Лера впереди нагнулась, ныряя под ствол — до чего ж она худая, даже задница костлявая. Жрать охота, а за бананами лезть они не рискнули. Не задеть бы головой дерево — кора шершавая, сыпучая, на ней полно муравьев, а он и так уже весь обглодан…

— А где Кирилл? — нервно спросила Лера.

По спине Димы пробежал холодок. На секунду он почувствовал на себе тяжелый, хитрый взгляд безумца. Он невольно представил Кирилла, застывшего за деревом, с острогой наготове выжидающего удобный момент. Дима опасливо потрогал разбитую губу. При манере Кирилла решать конфликты — вполне логичное предположение. Вполне мог обидеться и захотеть отомстить — он же так и не сумел понять, что за водой они ушли в том числе и для него.

Лера, похоже, рассуждала примерно так же: она испуганно жалась к Вове, тревожно поглядывая на заросли. Дима поискал глазами остроги и облегченно выдохнул: обе на месте. Правда, оставалось еще два ножа. Один Вова забрал у Антона («не думай об этом», — напомнил себе Дима), а вот где второй, неизвестно. Но это, конечно, не так опасно, как острога, им хотя бы издали не ударить. Ощущение ненавидящего взгляда немного ослабло, и Дима, слегка расслабившись, принялся разводить костер. Пить хотелось страшно, а воду еще кипятить и кипятить…

Вова тем временем продолжал хмуро озираться по сторонам; потом уставился под ноги, внимательно рассматривая истоптанный песок вокруг кострища.

— Не нравится мне это, — пробормотал он.

В руке он сжимал рацию. «Неужели решил сдаться? — удивился Дима. — Но почему сейчас?»

— Ты думаешь, он настолько опасен? — спросил Дима. — Может напасть?

Вова бросил на него полный отвращения взгляд.

— Давай-ка водички попей, — сказал он, — вон там немного кипяченой осталось. Попей, не стесняйся, а то уже бредить начинаешь. Ты вообще помнишь, что мы его подыхать бросили? Только не надо такое возмущенное лицо делать. Бросили и сбежали, как последние сволочи. Да, и я тоже. Только с меня хватит, я больше сходить с ума вместе с вами не собираюсь. Антон, конечно, козлом изрядным был, но вы с Леркой его сознательно угробили…

— Нет! — перебила его Лера. Она пригнулась, как перед прыжком, в глазах появился нездоровый блеск.

— Не ори, голова болит, — покривился Вова. — Ладно, вы пушистые зайки и оттаскивали его от змеи за шкирку, а он, дурачок такой, вас не послушал.