Сказать, что моё появление было триумфальным, это значит промолчать. Девочки, к этому моменту уже совсем раскисли и на них было больно глядеть.

Но с появлением помощников всё моментально изменилось.

Пока Петрович со своими людьми красили яхту, яхтсменки с моряками приводили в порядок рангоут и такелаж, по-моему так все эти паруса и канаты назывались.

Я же выполнял роль бесплатной и неквалифицированной рабсилы. Принеси подай и прочее.

Ну а когда носить стало совершенно нечего Вика на правах капитана яхты сказала, что «нечего тут всяким сухопутным крысам под ногами у моряков мешаться. Иди-ка ты лучше домой». То, что в это же время такие же сухопутные крысы красили яхту, её совершенно не волновало.

Но ладно, она действительно права. Тем более что раз я и завтра буду весь день занят, то надо сегодня ударно поработать.

С пирса я направляюсь домой, то есть, конечно, в съёмную комнату, в которой настолько прижился, что даже мысленно именую домом. К моему удивлению, шумный двор Валентины Алексеевны пустует. Не успеваю я удивится этому необычайному событию, как мне на плечи наваливается кто-то сильный и увесистый и я от неожиданности лечу на землю.

Руки выламывают за спиной, я вижу перед носом хорошо начищенные чёрные ботинки, совершенно неуместные в такую жару и воняющие ваксой.

— Милиция! Вы арестованы!

* * *

— Вам знаком гражданин Петруньков Семён Ефимович? — спрашивает меня следователь.

На вид ему лет тридцать пять, невысокий с мягким незапоминающимся лицом. Виктор Владимирович Болотин, так он представился. Общается со мной вежливо, даже закурить предложил. А вот при задержании помяли, до сих пор плечо болит. Да и вообще, позор какой. На глазах у домовладелицы арестовали. Как я теперь ей в глаза смотреть буду.

Страха внутри у меня никакого нет, поскольку я твёрдо уверен, что ничего противозаконного не совершал. Остаётся только ждать, когда возникшее недоразумение разрешится.

— Впервые слышу это имя, — отвечаю.

Следователь ухмыляется, словно я пошутил очень остроумно, и кладёт передо мной фотографию. Человек на ней стоит, чуть наклонив лоб вперёд, «набычившись», и во мне возникает странная уверенность, что к этому снимку «в фас» прилагался подобный «в профиль». Другими словами, фотографировали гражданина в милиции. Хотя мужчине на фото лет прилично меньше, я сразу же его узнаю.

— Я знаю его, как «Адмирала», — говорю.

Отпираться бессмысленно. Десятки людей видели нас вместе за одним столиком. Абсолютно любой из них мог сообщить в компетентные органы о нашем знакомстве. Мы его, особенно, и не скрывали. То, что «Адмиралом» интересуется милиция, тоже предсказуемо.

Он шулер со стажем, это видно, а судя по методам получения выигрыша, ещё и уголовник. Выселение людей из собственных квартир проходит уже по категории мошенничества или вымогательства. Не силён я в Уголовном кодексе, не могу сказать точно.

А теперь вопрос интереснее. Как милиция могла меня найти? Мою личность, Фёдора Евстигнеева могут связать с «Адмиралом» только три человека. Муха, Аллочка и Игорёк. Из них только последний знает мой адрес, он его и посоветовал. Следовательно, как минимум с ним вежливый следователь уже пообщался. Исходить надо из худшего, из того, что поговорили со всеми тремя.

Значит, надо предложить следователю историю, которая объясняла бы все наши действия, но не противоречила закону. Да и вообще, неужто «Адмирал» ментам нас сдал? Чушь! Он сам первый под удар попадает тогда. Значит, буду аккуратно выяснять в чём дело.

— «Адмирал», и всё?! — удивляется следователь. — Даже имени не спросили?

— А зачем? — отвечаю, — не имею обыкновения лезть к людям, если они сами не представляются.