— Погоди, папа.

— Что еще? — Инспектор снова сел.

— Думаю, мы должны заново рассмотреть кандидатуру Персивала.

— Опять?

— Ну, он ведь единственный, кто извлекает пользу из этих убийств.

— И сам спланировал это последнее покушение — на самого себя? Хм!

— Если Персивал — Игрек, то почему бы и нет? Если он спланировал избавление от трех наследников, то мог устроить и четвертое покушение на себя в качестве неплохого ложного хода.

— Эта мысль мелькала и в моем слабом уме, — фыркнул старик. — Но такая уловка была бы весьма рискованной. Если Персивал — Игрек, то Уолту это неизвестно, а Уолт едва ли станет делать различия между подлинным и притворным приказом.

— Не так уж это рискованно. Персивал мог рассчитывать на то, что мы не станем подвергать его жизнь опасности.

— Однако в пистолете Уолта были настоящие пули, а не бумажные шарики.

— Но и ставки были по-настоящему высокими.

Инспектор сердито потянул себя за седой ус:

— Не знаю, сын… Если Перс стоит за всем этим, то ему можно смело вступать в профсоюз актеров. Потому что каждый раз, когда Уолт приближался к нему, он разыгрывал целый спектакль, изображая смертельный испуг, хотя отлично знал, что ему ничего не грозит.

Но Эллери покачал головой:

— Чем больше рассматриваешь эту возможность, тем вероятнее она кажется. Ты не можешь игнорировать тот факт, что смерти Роберта, Эмили и Майры делают Персивала Йорка обладателем всех одиннадцати миллионов. Больше от этих убийств вообще никто не выигрывает. Персивал, безусловно, хорошо знал характер и привычки своих трех кузенов. Он имел возможность наблюдать за Уолтом и оценить его способности. Он мог снять номер в отеле, печатать на машинке и посылать эти письма.

— Все это звучит так, — заметил инспектор, — как будто Персивал внезапно вызвал твое неудовольствие.

— Нет, но… Думаю, меня возмущала концепция Уолта, как игрока на другой стороне. Я испытал истинное облегчение, узнав, что он не может им быть. Он же просто воробей!

— Еще бы! — ехидно промолвил инспектор. — Моему знаменитому сыну требуется, как минимум, орел.

— Перестань, папа! Как бы то ни было, это дело не орлиного типа. Тем более, если тот, за кем мы охотимся, Перс Йорк. В качестве преступника, если бы мы имели дело с детективным романом, он подходил бы так же, как дворецкий.

— Знаю по опыту, — вздохнул старик, — что преступников в своих книгах ты берешь из реальных дел.

— Вот именно! Поэтому не приставай ко мне со своим орлом. — Взяв со стола трубку, Эллери начал обнюхивать и продувать ее ствол. Инспектор уставился на него, так как он очень давно не курил трубку. — Подумай о Персе в качестве мистера Игрека, папа. Разве он не достаточно хитер и бессовестен?

— Здесь ты попал в точку, — отреагировал инспектор и закрыл глаза.

— Обрати внимание: на карточках были буквы «JHW» — инициалы нашего простака Уолта. Подписанное преступление. Это всегда указывает на психа, которому нравится натягивать струны, находясь вне поля зрения, и воображать себя всемогущим. Но что толку в его уме и могуществе, если он лично не может получить за них дань восхищения? Отсюда подпись. Иногда это закорючка, нарисованная губной помадой, или зигзаг, вроде знака Зорро, а иногда, если такой тип мыслит глобально, то он все вокруг разрисовывает свастиками. Наш парень обходится инициалами.