Солнце медленно поднималось над водой. Оайве повернулась и, подойдя к алтарю, начала произносить слова ритуала.

Вскоре она заметила людей, поднимавшихся от берега по скалистой тропе. Они остановились, увидев ее, и ни один не раскрыл рта, когда Оайве закончила молитву.

Она вызвала огонь. Он промчался вниз по руке, и когда рука заполыхала и стали видны ее кости, люди вдруг зашептались. Пламя вспыхнуло на алтаре.

Оайве оглянулась на людей.

Их лица были грубы и простоваты, полны почтения и боязни, однако это был не слепой страх, который заставил бы их бежать прочь от нее.

В виде опыта Оайве улыбнулась им, и люди ответили ее улыбке с глубоким уважением.

Невысокий человек выступил вперед и заговорил. Его речь была ей понятна, потому что говорил он на знакомом ей языке, только немного необычном и с другими ударениями. Во всяком случае, Оайве поняла, что он — сын Старейшего и просит последовать ее за ними в их селение. Очевидно, они признавали Магию и уважали ее. Он спросил, сумеет ли она исцелить больного ребенка.

Оайве медленно ответила и посмотрела, понял ли ее этот человек. Она попытается сделать все, что сможет, заверила она его. Мужчина энергично кивнул.

ГОЛУБАЯ ПЕЩЕРА

Их деревня стояла на месте, где когда-нибудь возникнет деревня рыбаков. Однако она была другой. Так близко от моря почва была болотистой, и все хижины были выстроены на коротких деревянных сваях, чтобы их не заливало во время прилива. Дома были сложены из высушенных глиняных кирпичей с отверстием вместо дымовой трубы. Большого Дома для собраний не было, а хижина Старейшего была ненамного больше остальных.

Зубы Старейшего почернели за прожитые годы, а душа, казалось, странствовала где-то. Сын постоянно подталкивал его, чтобы пробудить к действительности.

Прежде всего Оайве доставили в хижину, где лежал больной ребенок. Несколько женщин сидели вокруг и смотрели на нее полными надежды глазами. Оайве попыталась объяснить, какие травы нужны ей для лечения ребенка, но они только глядели на нее, не понимая, что она хочет. Наконец, дав женщинам знак, чтобы они следовали за ней, Оайве повела их на склоны гор. Она не была уверена, что там росло что-нибудь, что она знала и что могло ей понадобиться, но вскоре ей повезло. Они нарвали охапки различных трав и в деревне бросили их в полные воды котлы над дымящимися кострами.

Язык, на котором говорили местные жители, был языком, на котором была написана Древняя Книга, и Оайве поняла, что никогда не говорила слова ритуала с правильным ударением. Она принялась тщательно изучать его.

Люди быстро приняли ее в свое общество как целительницу и жрицу. Они привыкли просто обходиться с простыми вещами и не тратили зря мыслей по поводу ее странного появления среди них. Она была полезной и потому желанной.

Через два дня больной ребенок поправился. Но еще до того, как это случилось, в распоряжении Оайве предоставили отдельную хижину и котел из темно-красного металла, в котором она могла варить свое лечебное питье. Она была теперь их колдуньей. И жители деревни гордились ею.

Оайве не знала, как долго ей предстоит оставаться среди них, чтобы заслужить доверие местных жителей, прежде чем начинать осторожные расспросы. Ей нужна была их помощь, чтобы найти то, что она искала, но действовать предстояло осмотрительно и не спеша.

Времени у нее было много — и это было непривычно. Как бы долго она здесь ни находилась, она могла в любой момент вернуться к сосне, в любое мгновение того дня, который она изберет. Конечно, при условии, что она вообще сумеет вернуться. Но она не позволяла себе сомневаться в этом, хотя с каждым днем это удавалось все труднее и труднее.

Она чувствовала ответственность за жителей деревни точно так же, как несла ответственность за людей моря, когда служила Хранилищу. Поэтому она никогда не отказывала в помощи.