Он нашел, откуда доносится тиканье: из большой металлической выпуклости с нарисованными цифрами. Металл был запачкан пятнами крови, длинными, смазанными отпечатками пальцев, похожими на следы слизняков. Верн пытался сделать что-то с этой выпуклостью.

Делраэль не знал, для чего она предназначена, не знал он и что делает сам прибор. Но некоторое чутье, основанное на том немногом, что он помнил о Ситналте и механизмах, которые показала Майер, говорило ему, что эта выпуклость должна каким-то образом приводить в действие весь механизм.

Если так, то цифры точно показывали, как остановить его. Он схватил выпуклость обеими руками и, призвав на помощь всю свою силу, попытался повернуть стрелку обратно к нулю и таким образом нейтрализовать оружие.

Щелкающие звуки участились, и стрелка приблизилась к красной отметке.

Верн, должно быть, царапал по стеклу, стараясь сделать то же самое.

Но тут взгляд Делраэля скользнул вниз, и он увидел кривые кровавые следы сбоку от выпуклости. Он остановился. Стало ясно, что Верн старался повернуть стрелку в другую сторону. Делраэль изо всех сил сдавил пальцами выпуклость, чтобы остановить ее движение. Щелканье сделалось более редким, но тем не менее стрелка продолжала двигаться к красной отметке.

Делраэль пробовал повернуть выпуклость в другую сторону, но та уперлась. Воин в сердцах стукнул по ней кулаком. Наконец он выдернул кинжал из-за пояса и попытался сковырнуть выпуклость. Но кончик кинжала сломался, а выпуклость просела внутрь прибора. Тиканье продолжалось.

Делраэль в отчаянии откинулся на сиденье:

– Ну что мне теперь делать?

* * *

Тарея ползла, уворачиваясь от летящих камней и комков грязи. Пыль с голышами густым потоком сыпалась вниз, но она быстро отыскала груду обломков, которая накрыла Брила. Уцелевшие веремы быстро скрывались в боковых проходах.

– Брил! – позвала Тарея.

Вейлрет подполз к ней и помог оттащить громоздкие камни.

Тяжело дыша, они с Тареей столкнули огромный валун. Она увидела окровавленную руку Брила, казавшуюся бледной и хрупкой. Вейлрет наклонился, чтобы взять Недоволшебника за запястье. В ответ тонкие пальцы Брила ухватились за его кисть.

Вдвоем они откопали Недоволшебника. Изо рта струилась кровь, но каким-то непостижимым образом голова избежала серьезных увечий. Его грудная клетка и ноги были раздавлены. Одна рука явно отнялась.

Жить Брилу оставалось недолго. Он был в сознании и щурился от приступов боли. Когда он напрягся, единственное слово прорвалось сквозь лопающиеся на губах алые кровавые пузыри.

– Камни! – сказал он.

Целой рукой он все еще держал три Камня. Сжимая свой Камень Воды, Тарея опустилась рядом с ним.

– Он слишком слаб, чтобы стать Всеобщим Духом, да? – спросил Вейлрет.

– Он все еще жив, – отозвалась Тарея, – он может собрать всю свою магическую силу. Но ты прав: он слишком слаб.

Она пристально вглядывалась в хилую фигурку Недоволшебника. Отрывистые слова Энрода пришли ей на память. Он ведь даже не чистокровный Волшебник, что за Всеобщий Дух может из него выйти? Ущербный! Ущербный!

Сардун всегда настаивал на том, что только она, Тарея, последняя из расы Волшебников, надежда всего Игроземья, в состоянии принять на себя некую великую миссию.

Она ясно поняла, что следует делать, дабы оправдать отцовские надежды.

– Я должна последовать за ним. Вместе мы станем Всеобщим Духом. – Она опустила голову и посмотрела на умирающего Недоволшебника. – Мои знания объединятся с его опытом, мои воля и красота – с его возрастом и пониманием власти. Вейлрет с ужасом посмотрел на нее.

– Ты с ума сошла, Тарея? Ты должна остаться здесь, со мной!

Тарея почувствовала нежность, глядя на него.