– Ну, если победит представитель Черных Соколов, то моя армия уйдет, и вы вольны делать с илванами все, что захотите, и я не буду мешать вам в этом. Если победит представитель илванов, вы раз и навсегда прекратите преследовать их и присоединитесь к моему войску, чтобы сражаться против настоящего врага.

Услышав эти слова, Анник бросила победоносный взгляд на продолжающего вырываться от Джатена главаря илванов и еще нескольких лесных человечков, привязанных к дереву. Условия Делраэля заставили многих из них застонать от страха.

– В этом что-то есть, – сказала боевая баба, опустив на землю клинок своего массивного меча, так что его кончик глубоко вошел в кучу золы, оставшуюся от центрального костра илванов. Затем она продолжила:

– Я – сильнейший борец во всем войске Черного Сокола. Благодаря этому я и добилась всеобщего уважения. Но кого же выберут илваны? – Она взглянула на маленького темноволосого человечка, которому наконец удалось вырваться из сильных рук Джатена и встать прямо.

– Я Келлос. Это… Это была моя деревня. И я буду выбирать сильнейшего.

Всадники Черного Сокола насмешливо переговаривались между собой. Воины Делраэля казались удивленными и смущенными, не вполне понимая, что происходит и что они должны делать.

Анник пренебрежительно улыбнулась Келлосу:

– Не торопись, маленький паразит. Нам некуда спешить: битва и так не затянется.

Келлос посмотрел на останки своего селения. Одно из висевших гнезд все еще продолжало гореть, и время от времени пучки глины и веток отделялись от него и падали на землю. Он посмотрел на лужи крови, на женщину, которая стонала подле него, корчась от боли в сломанном запястье. Третий повешенный илван лежал на земле с черным, распухшим лицом и глазами, вылезшими из орбит. Молния сверкнула в глазах илвана, и он внимательно оглядел сначала Черных Соколов, а потом армию Делраэля. Затем выражение его лица неожиданно прояснилось, словно ему в голову пришла счастливая мысль.

Он показал пальцем на самого Делраэля.

– Ты – сильнейший, которого я выбираю. Ты, человек, будешь бороться за жизнь илванов, так же как и за свою собственную жизнь.

Войско Черного Сокола казалось удивленным таким поворотом событий, а по рядам армии Делраэля прошел сдержанный гул. Но Делраэль даже не пошевелился. В глубине души он почувствовал облегчение. Он надеялся, что Келлос подумает об этом.

Делраэль выпрямился, вздернув подбородок, и прищурился. Он взглянул сначала на Анник, затем снова оглянулся на Келлоса. Он вспомнил маленького Тэлина, илвана, покинувшего родную деревню, чтобы последовать за Делраэлем. Его преданный друг погиб прямо на его глазах при нападении Антедов. Тогда Делраэль был не в силах помочь маленькому илвану.

– Я буду счастлив биться за вас, – сказал он. Когда он снова посмотрел на Анник, та казалась еще более довольной. Обеими гигантскими руками баба схватила свой массивный двуручный меч. Делраэль сразу усомнился в том, что вызов на единоборство был такой уж удачной идеей. Он не чувствовал, что гораздо больше подходит для битвы с ней, чем, скажем любой из илванов.

Но Делраэль прошел через все, что только может пройти воин: на его счету было огромное количество поисков; он сражался с огром Гейротом, колонией гигантских муравьев, драконом Трайосом, призраком Кэйли и целыми ордами воинов Скартариса.

– Ну, Делраэль, – она коротко усмехнулась, – начинай!

Баба-предводительница подняла меч, держа его у самого плеча.

Делраэль повернулся к Келлосу:

– Я сделаю для вас все что смогу. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, Анник прыгнула вперед, размахивая своим огромным мечом. Делраэль увидел, как изменилось лицо Келлоса, и в тот же миг Джатен издал предостерегающий возглас.