– Хорошо. Примем ваши слова на веру. Возможно вы – действительно тот, кем называетесь. Тогда – вопрос по существу. Каким образом вы оставили противнику военную технику? Да, еще в практически исправном состоянии?

    – Нам накатник пробило! И стрелять мы не могли…

    – Из пушки – возможно. А пулеметы? Там-то что пробило? Да и передвигаться танк мог вполне. Почему вы не использовали эти возможности?

    – Не знаю, товарищ капитан госбезопасности! Я сознание потерял!

    – И, так, без сознания в деревню пришли? Лейтенант аж взмок. Аргументов в свою защиту у него явно не было.

    – Так меня же полицаи били!

    – И при этом ничего серьезного не повредили? Внешне – согласен, выглядит впечатляюще. А вот врач говорит, что для жизни ничего опасного нет. Как же так?

    – Так не успели они…

    – А может – не захотели? Мало ли какие цели могут быть у врагов советской власти? Мы тут давно работаем, немцы про нас знают, вот и решили в отряд своего агента заслать. Может такое быть?

    – Может, конечно…

    – Вот я и спрашиваю вас, г р а ж д а н и н Скороспелый, что вы хотите д о б р о в о л ь н о сообщить органам госбезопасности?

    Все… Лейтенант готов. Рот открывает, а слов нету. Не думал, милок, что его подозрения ТАК легко на него же и обернуть можно.

    – Я так вижу, г р а ж д а н и н Скороспелый, что говорить вам сейчас затруднительно? Голова болит или еще что мешает?

    – Я… мне…

    – Подумать надо?

    – Да…

    – Хорошо, подумайте. МНЕ спешить некуда. А чтобы вам легче думалось, эта штучка (я поднял с земли обрез) пусть пока у меня полежит. Заодно и у старшего лейтенанта поинтересуюсь, что это он вдруг оружие непроверенным людям дает? Бдительность утратил или еще что тут есть? Товарищ Несвидов!

    – Я, товарищ капитан госбезопасности!

    – Тут вот товарищу лейтенанту нездоровится. Вы уж побудьте с ним рядышком. Проследите, чтоб хуже не стало, чтобы не ходил куда-нибудь в одиночку. А то ведь – голова предмет темный, науке непонятный. Вдруг да поведет товарища лейтенанта куда-нибудь не в ТУ сторону? Так и до беды недалеко…

    * * *

    Несмотря на то, что поспал я всего ничего, проснулся я бодрым, видимо сказалась привычка к ночным сменам и скользящему графику. Включив немецкий «квадратный» фонарик и повесив его на пуговицы полевой куртки, я пошёл к ручью умыться. Лагерь был уже на ногах, то тут то там мелькали силуэты бойцов, скупо подсвеченные «налобниками» или такими же, как и у меня, трофейными немецкими фонарями.

    – Товарищ старший лейтенант… – окликнул меня кто-то.

    – Да? – ответил я, вглядываясь в темноту.

    – Это Несвидов, товарищ старший лейтенант. Здесь мы.

    – А, сержант… Что у вас?

    – Вот, товарищ капитан приказал танкиста вашего стеречь, а он как сурок спит, а мне собирать имущество надо.

    – Не дрейфь, сержант, поможем твоему горю. Дед Никто! – громко позвал я.

    – Здесь я! – Кудряшов откликнулся метрах в десяти.