— Лучший воскресный завтрак в Вайоминге подают именно у Джоани. В гостинице есть буфет для туристов, но здесь кормят гораздо вкуснее, — поудобнее устроившись на стуле, он взял чашку с кофе. — А вы бы лучше ели свой завтрак — пока он не остыл.

Вместо того, подумал он, чтобы смотреть на тарелку, как на неразрешимую загадку. Он работал в этом городке уже тридцать лет, о чем и сообщил сейчас Рис. Приехал сюда сразу после университета — по объявлению в газете. Рис слушала его, вяло ковыряя свою яичницу.

— Все жажда приключений, — добавил доктор с еле уловимым западным акцентом. — Влюбился в это место, а потом и в кареглазую барышню по имени Сьюзан. Вырастили с ней трех детишек. Старший пошел по моим стопам — уже год как занимается врачебной практикой. Наша средняя, Энни, вышла замуж за парня, который делает фотографии для «Нэшнл джиогрэфик». Эти двое живут сейчас в Вашингтоне. Ну а младший сын перебрался в Калифорнию, трудится над диссертацией по философии. Уж не знаю, о чем он там намерен философствовать… А Сьюзан уже два года как нет — умерла от рака груди.

— Очень вам сочувствую.

— Нелегко это все, — он взглянул на свое обручальное кольцо. — До сих пор, просыпаясь, ищу ее рядом с собой. Наверно, так и не привыкну, что ее больше нет.

— Прошу вас, док, — Линда-Гейл поставила перед мужчиной большую тарелку, и они оба расхохотались, взглянув на вытянувшееся от изумления лицо Рис. — Уж поверь мне, он съест все до кусочка.

Перед доктором громоздилась гора оладий, омлет, большой кусок ветчины, приличная порция жареной картошки и три сосиски.

— Съесть это все? Нереально.

— Смотри, детка, и учись. Смотри и учись.

С точки зрения Рис, доктор совсем не выглядел толстым — скорее крепко сбитым, как человек, который уделяет достаточное время физическим упражнениям. Про такого ни за что не скажешь — обжора.

И все же он набросился на завтрак, как оголодавший водитель-дальнобойщик.

— А у вас на востоке есть родня? — поинтересовался он у Рис.

— Да, бабушка. Она живет в Бостоне.

— Это там вы учились готовить?

Скорость, с какой он поглощал свою еду, была поистине невероятной.

— Начинала там. Потом был кулинарный колледж в Вермонте, а затем практика в Париже, в Кордон-Блё.

— Кулинарный институт, — во взгляде доктора читалось удивление. — И Париж. Недурно.

— Да уж. — Рис внезапно осознала, что за эти две минуты рассказала о себе больше, чем за прошедшие две недели. — Ладно, мне пора на кухню. Рада была с вами познакомиться.

Доработав до конца своей смены, она задалась вопросом, чем же ей заняться в оставшееся время. Впереди был целый вечер, и Рис решила немного прогуляться. В конце концов, почему бы не пройтись вдоль озера, не заглянуть затем в лес? Она могла бы сделать парочку-другую фотографий и отослать их потом бабушке. К тому же после долгой ходьбы она наверняка будет чувствовать себя достаточно усталой, чтобы затем более-менее спокойно уснуть.

Она надела свои прогулочные сапоги и собрала рюкзак, дотошно следуя указаниям, изложенным в путеводителе. У озера Рис нашла приятное местечко и пристроилась там, чтобы почитать взятые в гостинице брошюры.

Она подумала, что будет неплохо, если при каждом удобном случае она будет хоть на чуть-чуть, но выбираться из города. Воздух и простор — вот и все, что ей нужно для исцеления.

В первый же свой выходной она выберет тропинку полегче и поднимется в горы, чтобы посмотреть на речку.