Так пойдет дело до уборки в пятницу вечером. Тогда мы срываем крыши и засовываем их посреди книг, осторожно возвращаем заводные паровозы в ящики,— ведь паровозы такая хрупкая вещь!—солдатиков, стат-

ских и животных водворяем в подобающие им места, снова сжигаем деревья,—на сей раз это уж душистые лавры... И все радости, печали, соперничество и успехи „Красного" и „Синего Конца" исчезают, как исчезли Карфаген и Ниневия, империи Ацтеков п Римская, искусства Этрурии и дворцы Крита, замыслы и затеи бесчисленных мириад живших когда-то детей... Быть может, все это и оставляет после себя какой-нибудь след, распространившись в сознании людей, а, может быть, остается лишь одно умирающее воспоминание...

Рис. 3. Железнодорожная станция в „Синем Конце".

ОТДЕЛ IV

Подъемные железные дороги, мраморные башни, замки и военные игры,— но очень немного военных игр.

Я дал ужо теперь два общих типа игр на полу; но в смысле удовольствия и работы воображения игры эти лишь два образца тех вариантов, которые могут быть выполнены из описанных мною игрушек. Сейчас я в кратких словах хочу коснуться и некоторых других случаев, когда прекрасно могут быть использованы пол, доски, бруски, фигурки, железнодорожный состав,— весь арсенал для успешного изгнания беса скуки из жизни маленьких детей. Тут на первом плане стоит забава, называемая нами подъемной железной дорогой, или фюникуляром.

Временами острова почему-либо теряют для нас свою привлекательность, также и города кажутся уже чересчур методически-правильными, не доставляют много приключений, начинают затруднять нас, и нам хочется чего-нибудь нового—ну чего нибудь..', свистящего. Тогда мы говорим:

— Давайте строить фюникуляр! Пусть у нас будет еще один, да такой, чтобы доходил до самого стола!

И мы начинаем спорить,—горная ли это дорога, которую мы собираемся строить? Уже одно название веселит. И мы принимаемся делать подъемную железную дорогу.

Провести ее так далеко, до самого стола — это нам еще никогда не удавалось, хотя временами и очень хотелось. А потом мы решили иметь две станции — одну на равнине, а другую на полу, и при каждой из них запасные и разъездные пути.

Привлекательная особенность горной железной дороги, раз она надлежащим образом сделана, — заключается в нагруженной платформе, а не в игрушечном паровозе; слишком груба эта игра для чистеньких представительных паровозов. Ведь придется нестись сверху до низу по тому пути и так, как направят ваши искусно устроенные стрелки, а впоследствии—и это удивительное, по вполне понятное открытие,—вы можете пустить поезд обратно при помощи „лектричества".

Что такое „лектричество"? Это почти случайное открытие одного из нас, которому слово это обязано также своим происхождением. Явилось оно при одном приключении с игрушечным паровозом, казавшимся совершенно испорченным, когда на самом деле он был еще полон жизни.

Вы, вероятно, знаете, на что похож игрушечный паровоз? Общий вид его напоминает настоящий — те же трубы, буфера, корпус. Правда все эти вещи сделаны изящно, но это не способствует легкости, не облегчает подъема в гору. Теперь дальше. Иногда в паровозе портится часовой механизм, и тогда он становится негодным; порою же это только так кажется с первого взгляда, что он испорчен: труба согнута; корпус измят. Но вы снимаете эти части, и вот — у вас открытый часовой механизм на колесах,—аппарат почти неудержимой силы, точно дух без тела, что-то вроде неодушевленной ярости. Вот это-то младший наш член моментально окрестил словом „лектричество" и с тех пор стал трепать его...

(Кстати, я знал весьма пригодную маленькую „лектрическую" дорогу, сделанную из механизма заводной мыши.