Глава 10. Рождение «нас»

Good Weather For An Airstrike — Rescue

Mazzy Star — Take Everything

Halsey — Clementine

Я просыпаюсь ранним утром: голубоватый тусклый свет уже очень хорошо освещает комнату с синими стенами. Некоторое время изучаю сосредоточенного индейца на фотографии, висящей на стене рядом с окном, стараясь понять, чем именно завораживает его взгляд. Догадываюсь — грустью, и в ту же секунду теряю к нему интерес: теперь мои глаза смотрят на облака, плывущие по сине-сиреневому морю. Это не моё окно, в моём болтаются от ветра или мокнут под дождём ветки пихты.

Бесшумно поворачиваюсь и вижу: он обвил своё тело вокруг меня, не касаясь ни в одной точке. Его голова и правая рука расположены надо мной, необъятный, как горная Ванкуверская гряда, торс рядом, ноги согнуты в коленях под моими ногами. Он обёрнут вокруг меня одной большой буквой «С».

Обещал не прикасаться, и слово своё держит.

Я знаю, что не спит. Слышу шелест его мыслей, но слов разобрать не могу. Набираюсь смелости и медленно поворачиваю голову: его глаза открыты и смотрят в мои, лицо спокойное, но не безмятежное. Улыбки нет, однако я ощущаю, что он улыбается мне весь, целиком.

Мы лежим и смотрим в глаза друг другу, наблюдая за тем, как с растущей яркостью света всё чётче и чётче проявляется рисунок радужки. Я вижу яркий изумрудный цвет, темнеющий к зрачку, и правильные, ровные волокна радужки.

— Привет, — тихо говорит.

— Привет, — отвечаю.

— Как спалось?

Я теряюсь, а он не настаивает на ответе.

На кухне усаживаюсь на один из стульев, смутно соображая, что это, скорее всего, чьё-то место, а чужие места лучше не занимать. Хозяин, тем временем, быстро осматривает чистую миску с полки, затем тщательно моет её новенькой губкой и вытирает насухо бумажным полотенцем:

— Ребята моют посуду в машинке, но она не всегда справляется с поставленной задачей, — поясняет свои действия.

Я не знаю, стоит ли комментировать эту информацию, поэтому молча разглядываю кухню: качественные шкафы, остров с гранитной столешницей посередине, хорошая техника. Такого большого холодильника я ещё не видела — с двумя дверцами, как в обычном шкафу, и контейнером для воды.

— Эту квартиру подарила мать, когда мне исполнился двадцать один год.

— Добротная, — хвалю.

— Да, хорошая, — вынимает из холодильника банку с йогуртом, достаёт с полки хлопья:

— Хлопья с йогуртом будешь?

— Буду.

А куда мне деваться, если ничего другого не предложили?

— Что ты обычно ешь на завтрак?

— Хлопья, как все, только с молоком. Фрукты ещё.

— Какие?

— Любые. Просто фрукты.

— Яблоки?

— Можно и яблоки.

Он кивает, откладывая часть клубничного йогурта в мою тарелку:

— У меня сегодня только клубничный, у тебя нет аллергии?

— Я люблю клубнику. Аллергии у меня совсем нет.

— Это отлично, — кивает.

Затем включает новостной канал, и мы синхронно проваливаемся в хронику мировых и местных Ванкуверских событий.

— Ты обычно чай пьёшь или кофе? — спрашивает, не глядя.

— Кофе.

— Хорошо. Хочешь попробовать чай с мятой? Я завариваю только свежие листья — утром пьётся приятно и полезно ещё.

— Попробую.

— Отлично.

Снова это отлично.

Вдруг обнаруживаю его в прихожей зашнуровывающим шнурки на кроссовках:

— Я на пять минут: мята закончилась, магазин недалеко.