О, он великолепно ощущал ее гнев. В самом деле.

— Я не хочу жить так! — Она положила свои пальцы на его щеку, словно сомневаясь, что он не слушает ее. Будто боясь, что любимый отведет глаза, отметая ее доводы. — Я не буду поступать так, как ты считаешь нужным, только потому, что тебе пожелалось обратить меня, Михаэль. О, и кстати, если тебя так напрягает разделение — где ты был эти десять лет? Что-то, я не наблюдала твоего явного присутствия в моей жизни.

Ему нечего было сказать на это. Он не был готов признать свои опасения и страх. Более того, даже не представлял, что хоть когда-то созреет для подобного. Михаэль не был тем, кто легко признает свои ошибки… Не в таком… Не перед Риной…

Дьявол его забери!

А потому, мужчина просто молчал, выслушивая негромкие и справедливые упреки любимой.

— О, можешь не говорить. — Усмешка появилась на ее губах, но она не нравилась Михаэлю. Он хотел стереть эту горечь, касанием своих губ. Лишь бы, она позволила подобное. Но, навряд ли стоило упоминать о таком сейчас. — Ты ушел, Михаэль. И я сама училась убегать от реальности. Так не надо, теперь, этим способом, упрекать меня.

Сирина смотрела ему в глаза, и мужчину мучила ее боль.

Он никогда не хотел, чтобы ей было так больно!

Дьявол! Нет!

Но, сам и причинил подобную муку…

— Я привыкла иметь много друзей, Михаэль. Потому что, тогда — мне было легче скрываться от действительности за ними. И — я буду и дальше так жить, черт тебя забери!! Ох, и да, мне плевать, что все мои друзья — будут демонами и кровожадными, сумасшедшими вампирами. Не это должно меня волновать, не так ли?! Не после того, кого я так полюбила! — Рина хотела отвернуться, отойти.

Но, и понимая, разделяя ее чувства, Михаэль не собирался отпускать от себя Сирину. Он уже давно определил узор их танца. В их паре нет расстояния. Чтобы ни считала любимая. Хотя, и она, меньше всего, желала отступить. — Я буду смотреть на мир так, как мне легче видеть его, и ты будешь принимать это, Михаэль! Просто потому, что никакие твои требования, не изменят этого. Я не могу воспринимать свою жизнь иначе. Если ты не согласен — можешь делать что хочешь. Только, проще будет просто убить меня, и найти себе более сговорчивую рабыню.

Она издевалась над ним?!

Сирина его убивала тем, что говорила!

— Я не смогу сделать этого, малыш. Мне не нужен никто другой. И ты… — Михаэль обхватил ее подбородок пальцами, возвращая контакт их глаз. — Ты — не рабыня. Ты часть меня, Сирина.

Вампир наклонился, почти соприкасаясь с ее кожей, не имея более сил терпеть отчаяние, нарастающее внутри девушки.

— Я не тот, кто станет на колени, вымаливая прощение, малыш. — Хрипло произнес Мастер, касаясь губами уха любимой. Но, даже ощущение ее дрожи, ее потребности в нем, не приносило ему облегчения из-за того, что затаилось в ней, за этими порывами. — Но, если это необходимо для того, чтоб ты простила меня …

Сирина остановила его, положив свои пальцы поверх шепчущих губ.

— Я не хочу, чтобы ты менялся или ломал себя ради меня, любимый. Я принимаю тебя именно таким. — Ее голос, впервые за это время, прорезался чувством. — Но, — она усмехнулась, — я ТРЕБУЮ такого же отношения и к себе. Неужели, это составляет сложность для тебя, Михаэль?

— Ты подвергаешься опасности. — Мастер не хотел отрываться от ее пальцев, обхватывая ее кисть своей рукой, и продолжая убеждать ее, целуя внутреннюю поверхность ладони Рины при каждом слове. Дразня, медленным шевелением своих губ.

— Разве, мы с тобой, имеем недостаточно силы, чтобы позволить мне смотреть на этот мир, а не ему — трактовать мне свое видение.