Он мог бы сказать себе, что то была фантазия, а это реальность, но Сиэтл в последние несколько лет стал местом более ужастным нежели порождение воображения любого из писателей либо режиссеров.

«Когда найдём лестницу, я поднимусь на верхний этаж и пойду оттуда вниз. Ты начнёшь здесь внизу и пойдешь отсюда наверх. Встретимся посередине, решим что ничего не нашли и повезем наши сырые задницы подальше отсюда» сказал Хэнкинс.

«Таков будет план,» пожал плечами Томпсон.

Томпсон засунул тепловизор обратно в карман, вытер лицо от воды — бесполезная возня — и сделал пару шагов вперед.

Город был вынужденным приютом для массы этих убогих старых зданий, все они находились в окрестностях Изумрудного Города, архитектурного эквивалента беспризорности. Во времена когда эти здания были построены 1940е и 1950е годы, в них большей частью располагались фабрики производившие изделия от чертежа, до упаковки и доставки их в любой уголок планеты.

Но время прошло и на смене веков экономика сгнила — для того лишь чтобы принять опустошительный удар Импульса — многие здания стояли брошенными, другие использовались как склады других предприятий. Каждое рассыпающееся здание отличалось по своему, в зависимости от того каким образом оно было сожрано. Томпсон знал, что может найти этаж полностью занятый офисами, или этаж с абсолютно вынесеми перегородками для хранения крупных объектов — было просто невозможно предсказать с чем столкнешься.

«Готов?» полуобернувшись спросил Хэнкинс.

«Готов,» ответил Томпсон, стараясь говорить потише.

На этот раз Хэнкинс обернулся к нему полностью, и навел фонарь на лицо. «Ты в порядке, малой?» «Да.» «Уверен?» «Да, убери этот чёртов фонарь от меня.» «Да, теперь ты в порядке,» ухмыльнулся Хэнкинс и навел фонарь на здание.

Они остановились у сломанной двери, крепкий экземпляр, она служила бы приличным препятствием если бы была заперта, а не еле висела на петлях. Оба достали девятимиллиметровые Глоки и Томпсон передернул затвор. Томпсон знал, что Хэнкинс уже вогнал патрон в ствол… и скорее всего уже снял пистолет с предохранителя.

Хэнкинс вошел в дверь и Томпсон наблюдал как старик водит пистолетом из стороны в сторону и рука держащая фонарь двигается синхронно.

Томпсон вошёл в дверь вслед за напарником, руки были скрещены тем же способом, пистолет и фонарь были нацелены в комнату одновременно. Стараясь сохранить дыхание под контролем, он был благодарен хотя бы тому, что больше не был под дождем. Он мог слышать как тот барабанит по крыше гдето над ним и на уцелевших окнах первого этажа.

Отходя направо и продвигаясь вперед, Томпсон слышал учащенное дыхание Хэнкинса и внезапно осознал, что всё это бахвальство и его партнёр боролся с той же нервозностью, которая хотела парализовать его. Слева от них громыхнуло что-то металическое, и они оба развернулись, их фонарики, на мгновение задержавшись на дребезжащей банке из-под газировки, двинулись дальше. Оба луча остановились на огромной коричневой крысе. Грызун замер, однако его черные глаза ни капли не были напуганы светом — Полагаю это и есть тот чертов трансген? — ехидно спросил Хэнкинс.

Томпсон мог бы и рассмеяться — из-за нервозности — но его глотка слишком пересохла для этого. Позволив себе долгий выдох, он вернулся к проверке комнаты.

Он медленно двинулся вперёд, позволяя расстоянию между ним и Хэнкинсом вырасти, но оставаясь достаточно близко чтобы прикрыть напарника в случае необходимости. На полпути через комнату они обнаружили лестничную клетку ведущую на второй этаж. Фонарь Хэнкинса высветил ступени, пистолет по прежнему держался поверх запястья.

Полуобернувшись к Томпсону, он сказал, «Я наверх.» «Окей. Я продолжу здесь внизу.» «Если что-то найдешь, сразу дай мне знать.