Внешне полковник немного отличался от присутствующих на площадке. Вместо плотных джинсов на нем были отутюженные брюки, а на голове красовалась фуражка МКЗП.

— Скажите, Лаврентий, как на сегодняшний день обстоят дела в сфере безопасности? — Закадровый голос ведущего обратился к полковнику. — На чем сейчас сконцентрирована работа МКЗП? Только не говорите, что и вы заняты разработкой теорий.

— Нет, что вы! — Полковник заулыбался и несколько расслабился от ненавязчивой шутки ведущего. — Наш профиль — практика, конкретные действия. Объяснять те или иные ненормальности, связанные с Посещением, — удел научного корпуса. Мы же занимаемся предотвращением возможных катастроф и тем самым спасаем миллионы жизней гражданского населения Земли.

— Поясните, пожалуйста, нашим телезрителям, каким образом это происходит и что за «возможные катастрофы» такие? Чтобы заявлять о спасении миллионов жизней, эти катаклизмы должны быть буквально планетарного масштаба.

— Было бы весело, если бы все не было так грустно. Недавно вы что-то спрашивали о пользе, принесенной Посещением. Бесспорно, она в чем-то есть, но вреда оказалось на порядок больше.

— Насколько я понял, вы имеете в виду трагические последствия, связанные напрямую с нелегальными исследованиями ИО?

— Вы правильно меня поняли. Не буду перечислять ту череду катастроф и несчастных случаев, которые закономерно привели к введению Моратория, того самого, запрещающего свободное владение и распространение ИО. Я лишь напомню первую и последнюю из всех катастроф. Первая трагедия произошла… хе-х, можно сказать, что в прошлом веке произошла. Это несчастный случай в Карригановских лабораториях.

Включился проектор, и на развернутом рулоне экрана, висящем на уцелевшем фрагменте стены, запрыгали документальные слайды давней катастрофы. Изображения покосившегося здания лаборатории, дырками напоминающего сыр «Маасдам», сменяли фотографии обезображенных, наполовину растворившихся человеческих тел.

— Тогда при нелегальном изучении «ведьминого студня» погибли тридцать пять человек и больше сотни стали инвалидами. Список пострадавших пополнили и команды пожарных, прибывшие по вызову. Само поврежденное здание и прилежащие к нему территории до конца времен стали небольшой по размерам, но смертельно опасной зоной полного отчуждения.

Полковник замолчал, выжидая, пока все участники конференции досмотрят жутковатую подборку слайдов. Кадры действительно пугали. Погибнуть подобным образом даже врагу не пожелаешь. Больше всех на стульях ерзали и тревожно переглядывались будущие участники «прогулки», которые возможно столкнутся с подобными опасностями в реальности. Реакция присутствующих очень понравилась полковнику, и он назидательно продолжил:

— Именно поэтому наша работа и заключается в ликвидации подпольных лабораторий и полном изъятии у гражданских лиц любых ИО. Все эти объекты могут содержать в себе скрытую угрозу. Кто-то скажет, что мы слишком суровы в своих методах борьбы с нелегальным изучением, хранением и распространением ИО. Но я вам честно скажу, пусть лучше несколько несознательных преступников приговорят к пожизненному заключению или даже к смертной казни, чем в какой-то самый обычный день погибнут миллионы, среди которых могут оказаться и наши дети. Подумайте об этом.

— Простите, полковник. — Со стула встал один из тех гостей студии, которые добрались сюда «своим ходом», изадал интересующий его вопрос: — Но можно ли все без исключения ИО приравнивать по уровню угрозы к такому опасному веществу, как «ведьмин студень»? Или все же Мораторий лоббировали бывшие нефтяные магнаты, обанкротившиеся от повсеместного использования «этаков» и их аналогов из разных Зон?

— Да, можно! И магнаты здесь вовсе ни при чем, хоть Мораторий явно помог им возродить нефтяной и газовый промысел.