Дэниэлис уставился в пустоту, а голос продолжал верещать, не переставая: «…обстреливают Портеро-Пойнт. Все палубы забиты солдатами. Должно быть, они собираются совершить в этом месте высадку…»

Мысли Дэниэлиса опережали сообщение. Он вновь ощущал себя так, словно эсперы и не были никаким обманом, будто он вдруг сам смог мысленно слиться со своим возлюбленным городом в единое целое и почувствовал его раны на собственном теле. Над заливом, разумеется, не было никакого тумана, иначе такое детальное описание обстановки было бы невозможным. Ну, может, жалкие его клочки проплывали под мостом, словно снежные сугробы над зеленовато-голубыми водами залива, отделяя их от ослепительной лазури неба. Но над большей частью залива было безоблачно. По другую сторону на берегу начинались холмы Истбэй с зелеными садами и стройными виллами, и Марин высился, спокойно взирая прямо через залив с высоты своего роста на крыши и стены Сан-Франциско. Караван судов прошел прямо между береговыми линиями обороны, которые могли стереть его в порошок. Непривычно большой караван и в необычное время… Но толстобрюхие транспортные суда и белые паруса не вызвали никаких подозрений, будучи так похожи на корабли, регулярно снабжавшие город продовольствием. Было получено туманное объяснение о, якобы, доставляемых морскими пиратами неприятностях, и флот был без лишних выяснений пропущен в акваторию залива, со стороны которого Сан-Франциско не был защищен никакими стенами. Там-то и были отдраены люки, закрывавшие трюмы, и оттуда повалили солдаты.

«Да, что-что, а уж неприятности с пиратами у каравана и правда были, — думал Дэниэлис. — Они сумели-таки захватить наши суда, воспользовавшись глушилками — как собственными, так и нашими — причем у моряков даже не было возможности дать сигнал бедствия в эфир. Они попросту выкинули наши продукты за борт и погрузили в трюмы боссменские войска. Какой-то шпион или предатель сообщил им опознавательные сигналы и условные знаки. Теперь столица распростерта беззащитной у их ног. Ее гарнизон разоружен, в Централе эсперов навряд ли остался в живых хоть один адепт. Сьерране подступают к южным воротам города, а Лора там совсем одна, и я даже не могу быть рядом с ней!..»

— Мы уже идем! — заорал Дэниэлис. Его бригада с многоголосым стоном начала набирать скорость вслед за ним. Свирепость, рожденная из отчаяния, загнала их прямо на позиции врага, где бригада рассыпалась на мелкие осколки. Все свелось к жестокой рукопашной в густом тумане, где трудно было разглядеть собственную руку, не то, что своего противника. Но Дэниэлису не довелось в ней поучаствовать, потому что он, возглавивший атаку, к тому времени уже успел заполучить осколок гранаты прямо в сердце.

Восточнее и южнее, в районе гавани и у разрушенного участка окружавшей полуостров стены кое-какие бои еще продолжались. Поднимаясь выше по улице, Макензи мог все яснее разглядеть эти участки, которые окутывал густой дым, временами рассеивающийся, чтобы показать обожженные руины, бывшие раньше домами. До него доносились отзвуки ведущейся там перестрелки. Но весь остальной город оставался в неприкосновенности, сияя в ярких лучах солнца. Крыши и белые стены, переплетающиеся в паутине улиц, церковные шпили, словно мачты, устремляющиеся в небо, Дом Федерации на Нобхилл и Сторожевая башня на Телеграф-хилл — все оставалось таким же, как ему запомнилось еще со времен посещения этого города в глубоком детстве. Сверкающий залив был великолепен, как всегда.

Но у Макензи не было времени, чтобы любоваться открывающимся его взору видом. Не было у него возможности беспокоиться о том, куда могла укрыться Лора. Атака на Твин Пике должна быть стремительной, так как Централ эсперов наверняка будет оборонять себя до последнего.

По авеню, взбирающейся вдоль противоположного склона этих грандиозных холмов, Спайер вел на штурм Централа другую половину состава «Роллинг стоунз».