– Но ты же сказала, что живешь в общежитии.

– Это рабочее общежитие. Строительного управления.

– Ты на стройке, что ли, работаешь? – поразился Иван.

Впрочем, он сразу подумал: «Да нет, на какой еще стройке! В управлении, наверное, и работает. Секретаршей. То-то ловко она с документами, должно быть, разбирается! Посочувствовать можно ее начальнику».

– На стройке, – ответила она.

– И кем же?

– Маляром.

Представить эту девушку работающей вообще было невозможно, работающей на стройке – невозможно вдвойне, а уж живущей в рабочем общежитии…

– В общежитии мне не трудно, – сказала она.

– Что-то не верится.

– Но это правда. Я никогда не жила одна и успела привыкнуть к людям.

Она сказала это так, словно сама была не человеком, а птицей или каким-нибудь фантастическим существом, прилетевшим с другой планеты. Впрочем, после недолгого общения с ней Иван готов был поверить, что так оно и есть.

Он вообще не понял, что означают ее слова, хотел даже переспросить… Но не стал переспрашивать. У нее была своя жизнь, и не было у него никакой причины в ее жизнь погружаться. Да и желания такого не было.

Тут официант очень кстати принес горячее, и необходимость неловких расспросов отпала.

– Разве можно столько съесть? – растерянно проговорила Северина, глядя на огромную тарелку, на которой высилась гора мяса с овощами.

Впервые в ее голосе прозвучали обычные человеческие интонации.

– Можно, можно, – улыбнулся Иван. – Приступай, не бойся.

– Я не боюсь.

Она тоже улыбнулась – впервые за все время, которое он ее знал. Это время вдруг показалось ему очень долгим.

Северина съела мясо уже не так быстро, как все предыдущие блюда; кажется, она наконец наелась. Ее бледные щеки чуть порозовели.

– Мне дышать тяжело, – пролететала она, когда ее тарелка опустела.

– Тебе плохо? – встревожился Иван. – Отравилась, может? Не тошнит?

Этого ему только не хватало! Правда, еда-то вроде нормальная, но это для него с его луженым желудком, а не для существа, которое производит такое впечатление, словно любая пища, кроме амброзии, для него опасна.

– Н-нет… Это очень вкусно. Но только очень много, – с трудом выговорила она.

– Ну вот! – Иван вздохнул с облегчением. – А я думал, ты еще десерт съешь.

– Я не могу…

Ему показалось, что она сейчас заплачет.

– Не можешь, и не надо, – успокоил ее Иван. – Не священный долг. Ну что, пойдем или еще посидим?

– Пожалуйста, пойдемте!

Она воскликнула это, кажется, со всей горячностью, на которую была способна.

– Пойдем, конечно, пойдем, – успокоил он ее. – Подожди меня на улице, ладно?

Кафе было дорогое, и ему почему-то показалось вдруг, что Северина смутится, когда он станет расплачиваться.

Она кивнула и пошла к выходу. Иван подозвал официанта, сказал, что десерт не нужен, расплатился. Что можно уйти поскорее, это было вообще-то хорошо: он вспомнил, что ему надо в институт. Мог бы, между прочим, и раньше вспомнить. Иван удивился: до сих пор не бывало, чтобы женщина заставила его так полно отвлечься от работы. А эта вот пожалуйста. Главное, если бы он отнесся к Северине как-нибудь… самозабвенно, что ли, так ведь нет! Он полностью контролировал себя, он даже видел себя со стороны, а что до неконтролируемой физической тяги, так она вполне объяснялась тем, что он долго был без женщины… В общем, черт знает что и больше ничего!

В туалете он глянул на свое отражение в зеркале.