– Та-ак, а ну, давай выкладывай! – я гневно воззрилась на соседку. – Что тебе известно по данному вопросу?

– А что мне может быть известно, – Настя дернула пухлыми плечами. – Моя двоюродная сестра работает уборщицей в загсе. Как-то на днях заглянула ко мне в гости. Мы посидели. Потом я собралась ее проводить. Ну и со Славкой твоим и его кошкой столкнулись у лифта на первом этаже. А Тонька – это сестра моя, говорит, что этот мальчик не так давно в их заведение наведывался. Заявление, значит, подали. Тут уж я в нее вцепилась и велела разузнать все поподробнее об этой девице. Ну, она и разузнала...

Внутри у меня все замерло на мгновение, а затем заныло. И с каждым словом Насти ныло все сильнее и сильнее.

Как же так? Как так могло случиться, что мой единственный ребенок так вляпался? За что это ему? За что это мне, в конце концов?

– Так мало того, что эта, пардон, швабра не имеет прописки и жилья в нашем городе, так она еще ошивается на Семеновской!

Мне оставалось лишь слабо охнуть в ответ и снова прикрыть заслезившиеся глаза.

Семеновская площадь на самом деле раньше так не называлась. Когда-то там был расположен центральный городской рынок, и площадь носила тривиальное название Торговой. Потом наступила пора становления демократии в нашей стране. С ней пришли кооперативы, а следом – и организованная преступность. И пошло, и поехало... Разборки, драки, убийства. Милиция заламывала руки в бессилии, городские власти пытались всеми мыслимыми и немыслимыми силами нормализовать обстановку, но тщетно. И тут в городе появляется некий гражданин Семенов. И словно по мановению волшебной палочки все стихает. Воинствующие группировки разом примирились. Бизнесмены начали исправно платить и в городскую казну, и в карман гражданину Семенову. Любой обиженный мог обратиться к нему за помощью и тут же бывал услышан. Он не возглавлял ни один из кланов, но каждый из них находился у него в подчинении. Прошли годы. Благосостояние господина Семенова достигло того определенного уровня, когда деньги перестают быть просто средством к существованию. Тогда он согнал с Торговой площади торгашей и начал открывать заведение за заведением. Ресторан, казино, магазины и так далее и тому подобное. И вот незаметно Торговую площадь переименовали в Семеновскую и даже вывесили соответствующие указатели на фронтонах зданий. Господин Семенов со временем упорхнул из города куда-то к манящим новым горизонтам, распродав все свое имущество своим же опричникам. Он уехал, а площадь так и осталась Семеновской, правда, репутация у тех мест стала несколько подпорченной. Новые хозяева злачных заведений частенько конфликтовали, обрастая охранниками, девками и прочим сбродом, который пасется в непосредственной близости от таких вот кормушек. Стоит ли говорить, как я «обрадовалась», узнав о том, что невеста моего сына обретается у казино и ресторанов на Семеновской площади...

– Выпьем! – скомандовала Настя. – Может, все еще наладится. Может, он передумает. Не совсем же он придурок, Славка твой. Ну, а если и не передумает, то что-нибудь непременно да произойдет. Такие девицы долго в женах не ходят.

Я содрогнулась не столько от водки, сколько от перспективы видеть своего Славку женатым. Закусила половинкой котлеты и совсем уже было собралась снова пореветь, когда в замке заворочался ключ и следом заверещал дверной звонок.

Он не сумел открыть дверь. Я это сделала нарочно. Нарочно поставила замок на предохранитель так, чтобы с лестничной клетки его открыть было невозможно. Очень уж мне хотелось быть во всеоружии к моменту его возвращения. Не получилось...

Роняя мохнатые тапки, я ринулась в прихожую. Быстро осмотрела себя в зеркале и чертыхнулась. Глаза, нос и губы распухли, взор помутневший, то ли от водки, то ли от слез. Волосы после дороги пыльные и свисают по обе стороны щек неряшливыми прядями.