– Не повезло. Могли бы неплохо развлечься. – Развернув машину, он рванул по направлению к городу.

Это были лучшие мгновения, когда можно понежиться в уютном тепле постели и помечтать.

Сегодня, впрочем, она ощущала какой-то неясный дискомфорт, даже некоторый страх, и понимала, что это вызвано происшедшим со Стивом и Дарлин.

Ей не было их особенно жалко. Не очень. В конце концов, сами виноваты, если верить Синтии. Никто не выжимает семьдесят миль на Ривер-роуд. А если они еще и голые были, то тем более. Заниматься черт знает чем на всех газах – это немногим лучше самоубийства.

Кроме того, оба они ничего собой не представляли. Пожалуй, Стива можно назвать довольно привлекательным, и он был по-настоящему хорошим защитником, если вы в этом разбираетесь, но заносчивость из него так и лезла, так что очень скоро от него хотелось отвязаться. А Дарлин пользовалась своим взглядом, как орудием пытки, терзая добрую половину учеников школы.

Вики знала, что не будет по ним скучать.

Но теперь они были мертвы.

Мертвы.

Ей вдруг стало холодно.

Лежа здесь и думая об этом, нельзя было ничего поправить.

Она потянулась, встала, поправила пижаму и подошла к окну спальни.

Вид был потрясающий – небо чистого нежно-голубого цвета, а вдалеке, в доках, швартовался для разгрузки корабль.

Легкий утренний ветерок колыхал ее пижаму, тонкая ткань ласкала кожу.

Воздух был наполнен жужжанием насекомых, чириканьем воробьев и криками чаек. Мимо окна неторопливо пролетела бабочка.

Ей подумалось, как это все прекрасно, а Дарлин и Стив уже больше не встретят ни одного утра.

Вики представила Дарлин, заточенную в черном узком гробу под двумя метрами земли. Ей, пожалуй, похуже, чем Стиву, которого кремировали.

«Интересно, а что бы предпочла я – быть кремированной или похороненной? Если не чувствуешь огонь…»

Продрогнув, она отошла от окна, надела халат и, выходя из комнаты, сказала себе, что они оба уже в раю. Вики не была уверена, что рай есть, но мысль о том, что они умерли насовсем, была невыносима.

В коридоре стоял аромат кофе. Она всегда удивлялась, как что-то с таким чудесным запахом могло быть столь горьким.

Отец сидел за столом с чашкой кофе. Мать, стоявшая у плиты, бросила на Вики взгляд через плечо.

– Тебе яйцо поджарить или сварить? – спросила она.

– Поджарить, наверное.

Все казалось таким обыденным.

– Доброе утро, папа.

– Доброе.

Нагнувшись, она положила руку ему на плечо и поцеловала в щеку. Он еще не успел побриться.

Она где-то слышала, что усы продолжают расти еще некоторое время после смерти.

Отец похлопал ее по спине.

«Он тоже когда-нибудь умрет, – подумалось Вики. – И мама тоже.

Выкинь это из головы, – приказала она себе. – Ради всех святых, им же всего по тридцать восемь».

Вики снова обняла отца, потом выпрямилась и взглянула на мать. Та разбивала яйцо в небольшую сковородку. На ней был синий халат, подаренный отцом два года назад на Рождество.

Если я начну сейчас всех обнимать, подумалось Вики, они решат, что я странно себя веду.

Поэтому она села на свое место и выпила апельсинового сока. Отец взглянул на нее.

– Ты хорошо спала? – спросил он.

– Конечно.

– Дурные сны?

Она пожала плечами.

– Мы слышали, как ты разговаривала этой ночью, – послышался голос матери.

– Правда? Я говорила что-нибудь интересное?

– Разную чепуху, – ответил отец.

– Ты страдала, – произнесла мать.

– Не знаю. Ничего не помню.

– Если ты чем-то расстроена…

– Все хорошо, мама.