– Ага… А он посредника и не знает…

– Они…

– Они… Не знают. Им приказано поставить угнанные заранее тачки в условленном месте. Картинки возьмут. А им в другом условленном месте передадут деньги или наркоту. И что мы от них узнаем, даже с пристрастием допрашивая в момент задержания и поймав «момент истины»?

– Ну что, ждать будем?

– Будем.

– Раз так нервничают, значит скоро начнется. Не будут же они тут за час светиться.

– Это мы понимаем… – усмехнулся полковник. – Тоже, извини, не из парикмахеров. Я машину тебе послал сразу, как вы уехали, вдогонку.

За рулем второй машины Саша едет ты его знаешь – худенький такой, вечно всем недоволен – зарплатой, состоянием его машины, гаишниками… Но парень абсолютно надежный, я его в деде не раз проверил. Видишь его?

– И где же он…

– А ты оглянись. Он в конце разговора нашего с тобой тоже на связь вышел, так что я сигнал твой на него перевожу, диктуй ему расклад.

Федор огляделся. Вторая машина стояла на выходе из двора, между «Пушкинским» и Музеем личных коллекций. Водитель повернул голову, улыбнулся.

– Саня?

– Я. Федор Палыч.

– Ты сиди пока, перекури это дело. Я сигнал подам.

– Скоро?

– Думаю, что скоро.

– Потом куда?

– По нашему расчету, либо с Моховой в сторону метро «Парк культуры», либо – поворот направо и мимо Комитета ветеранов войны, Российского фонда культуры, Дома художника…

– Представляю. Спасибо, что сориентировали. Так то быстрее выйдет.

Федор не стал болтаться во дворе, чтобы не спугнуть двоих молодых придурков, всем своим испуганным видом словно нарочно демонстрировавших окружающим свою готовность вот-вот совершить преступление.

Читатель уже знает, что это были Борис и Владик.

Тем временем Гера и Саня уже заканчивали подготовку к акции.

Федор на всякий случай передал приметы двух «фраеров», как он их назвал, «со двора».

– У одного яркий красный берет, кашне в яркую полоску, рыжие бакенбарды и черные очки, у второго ярко-черные усы на роже, при том сама рожа такая, что, вот убейте меня, но должна принадлежать светлокаштановой масти пареньку, если не блондину.

– Камуфляж? – усмехнулся в наушнике полковник Патрикеев.

– А то… Сами придурки, на придурков и рассчитывают.

– Ой, не заносись. Смотри, переоценишь свои силы, не дооценишь силы противника – сразу шанс проколоться…

– Это я понимаю. Но смешно, право слово, товарищ полковник: за километр видно.

– Может, не так и глупы? Может, на это и рассчитывают, сами, или организатор акции. Отвлекут внимание своими яркими красками, а сбросят тачки с картинками в укроны, сами снимут яркие приметы и грим, и ищи их в толпе, проверяй все машины под брезентом…

– Под каким брезентом? – Ну, если ты на минуту их машину отпустишь, машина во двор, там её брезентом накроют, и ищи свой ярко-красный или вишневый «Жигуль» или «Москвич» по Москве.

– Понял, понял… Извините, товарищ полковник, операция пошла: дым валит из окон со страшной силой. Я – в дело. Доложу, как прояснится.

Из залов первого этажа Музея частных коллекций валил дым, слышались крики:

– Пожар… граждане… Просьба не устраивать панику… Потихонечку, без давки прошу покинуть зал.

В передатчики – приемник вмонтированный в уголок воротника куртки, Федор связался с Николаем, начальником охраны Музея.