И я тоже понял. Она подняла тревогу из-за исчезновения Авигеи. Она привела всех сюда и только теперь осознала свою ужасную ошибку.

У меня за спиной Авигея сдавленно бормотала молитву.

Все больше и больше народу стягивалось отовсюду: из полей, из деревни, с дальней дороги. К нам бежали мальчишки.

Из деревни спешили Иасон и Рувим из Каны.

Кто-то звал раввина. Потом его стали звать все.

Иаков крикнул сыновьям, чтобы они сейчас же привели Иосифа и других стариков. Имя Шемайи срывалось с губ у всех, и неожиданно Авигея бросилась ко мне — тем же роковым движением, каким Йитра притянул к себе Сироту, она обхватила меня руками.

Камни засвистели в воздухе, один едва не задел меня по уху. Крики «Обманщик!» и «Блудница!» летели вместе с камнями.

Я закрыл собой Авигею. Иаков рванулся вперед и встал перед нами, раскинув руки. Моя тетя Есфирь тоже пришла, впереди ручейка из женщин, и сейчас же ринулась к нам. Она закричала, придвигаясь к нам спиной. Камни перестали лететь.

— Шемайя, Шемайя! — скандировал народ, даже когда толпа расступилась, чтобы пропустить рабби, Хананеля из Каны и двух старейшин, пришедших с ними.

Ошеломленный рабби воззрился на нас, его взгляд отмечал каждую деталь открывшейся картины. Я стремительно шагнул вперед, едва не сбив с ног стоявшею передо мной Иакова.

— Говорю вам, ничего здесь не произошло, только слова, слова, произнесенные в тишине рощи, куда я хожу, и все знают, что я хожу туда!

— Авигея, ты обвиняешь этого человека? — воскликнул рабби, лицо которого побелело от потрясения.

Она энергично замотала головой. Она ахнула.

— Нет, — выкрикнула она. — Нет, он ни в чем не виноват. Нет, он ничего не сделал.

— Тогда к чему все это безумие? — крикнул рабби.

Он повернулся к толпе, которая выросла уже втрое.

Все вытягивали шеи и хрипло выкрикивали вопросы, желая все видеть и все знать.

— Говорю вам, прекратите сейчас же и расходитесь по домам.

— Уходите сейчас же, вы все, — закричал Иасон. — Не на что здесь смотреть. Убирайтесь отсюда. Вы пьяны, все до единого, после празднества! Расходитесь по домам!

Однако бормотание и ропот ползли во все стороны. «Одни в роще, Иешуа и Авигея!» Я улавливал отдельные слова и обрывки фраз. Я видел, как Иосиф спешит вверх по склону. Менахем поддерживал его, как мог, разве что не тащил на себе. Все больше и больше женщин бежало к нам. Авигея разразилась беспомощными слезами.

— Отведите ее домой, сейчас же, уводите ее, — сказал я.

Но вдруг мой брат Иосий обхватил меня сзади руками, то же самое сделал и мой брат Иосиф.

— Не надо! Перестаньте!

— Шемайя, — сказал Иосий.

Да, Шемайя шел сюда, ковыляя вверх по холму, раздвигая народ, отбрасывая людей со своего пути.

При виде его Авигея вскрикнула. Моя тетя Есфирь пыталась ее удержать, но она перегнулась пополам, качнулась назад и выскользнула из рук Есфири.

Рабби встал на пути Шемайи. Тот подошел, желая ударить его, но работники схватили его занесенную руку. Люди вцепились в Иасона раньше, чем он успел ударить Шемайю, кто-то набросился и на Рувима. Казалось, все дерутся со всеми.

Шемайя сбросил с себя тех, кто его держал. Он сверкнул глазами на дочь, потом на меня.

И подбежал ко мне.

— Чтоб ты всю жизнь пил из разбитой чашки! — выругался Шемайя. — Ты, грязный лжец, проклятый вор!

— Нет, перестань, он не… он ничего не сделал! — крикнула Авигея и выпрямилась, протянув к нему руки. — Отец, он ничего не сделал.