– Янне? Ау! Янне?

Дверь в офис была приоткрыта, и Томми, крадучись, приближался к копью света, брошенному на пыльный бетонный пол. Какая глупость. Сначала кричать, а потом красться, но он продолжил движение, пока не подошел к двери и не толкнул ее трубой. Остановился на пороге, вздохнул и опустил трубу, которая с металлическим эхом ударилась о пол.

Янне сидел в одном из белых кожаных кресел. Бывшем белом кресле. Оба подлокотника и футболка были в крови, кровь хлестала из артерии и забрызгала стены, пол и письменный стол. Голова свисала на грудь, и Томми увидел, что волосы у Янне на макушке начали редеть.

Левая рука лежала на ноге, окоченевшие пальцы сжимали канцелярский нож. Правая рука лежала на подлокотнике и сжимала мобильный телефон. Все было заляпано кровью, которая наполняла комнату запахом ржавого гвоздя, воткнутого в сырое мясо. Янне сидел в кресле, написал Томми свое «До скорого», а потом перерезал себе горло.

Я просто уничтожен. Если бы ты только знал.

Вариантов было два. Или Янне действительно так мучился тем, что делал на пару с Иксом или для него, что не мог этого вынести и решил слиться. Или его случай – еще одно самоубийство среди многих, которыми Икс себя окружил на пути к цели.

Несмотря на жесткость Янне, Томми склонялся к первому. Янне действительно был в очень плохой форме и, вероятно, пытался покаяться в последний раз. Возможно, в сейфе содержалась информация, которая могла уничтожить Икса. Поскольку Янне отправил код, он был почти труп, а раз так, решил помереть самостоятельно.

Мы же не хотим, чтобы Янне кончил, как тот мужик в Брункебергском туннеле, правда?

Нет, этот риск он исключил. Ничто в комнате или на теле Янне не указывало на применение насилия или принуждение. Хотя так можно было сказать про все самоубийства. Но его не пытали, и Янне истек кровью в одиночестве.

Стараясь не наступить на пятна крови, Томми пересек комнату и подошел к сейфу под письменным столом. Когда он протянул руку, чтобы ввести код, его накрыла паранойя. Томми осматривал стол, заваленный бумагами, – некоторые из них были забрызганы кровью – пока не нашел скотч. Затем оторвал кусочек и заклеил им указательный палец на правой руке.

На самом деле сейчас он занимался не чем иным, как саботажем расследования и загрязнением места преступления. Рано или поздно сюда приедет полиция, и они не обрадуются, если узнают, что здесь пытался что-то разнюхать журналист. Томми достал телефон и сделал несколько фотографий Янне и комнаты. Затем сел на корточки.

Заклеенным пальцем Томми ввел код, оправдывая свои действия тем, что Янне сообщил комбинацию именно ему. Он лишь выполнял последнюю волю покойного. Может, он и стоял по неправильную сторону закона, зато по правильную сторону от… так. Хватит. Томми знал, что вляпался в неприятности, и больше ему ничего не оставалось.

Послышался щелчок, и Томми открыл тяжелую дверцу, подковырнув ее пальцем. В сейфе лежала лишь пара папок, а также четыре килограммовых слитка золота, полностью в стиле Янне. На папках лежал лист бумаги с текстом, написанным от руки. Прощальное письмо?

Томми посмотрел на Янне. С этого ракурса он увидел глубокую темно-красную царапину на шее, в месте, где начинался надрез, и вздрогнул. Подумал, что сам не способен на такое, как бы ни сложились обстоятельства. Листов на папках оказалось два, и Томми взял их, не думая об отпечатках пальцев, поскольку не собирался класть их обратно.

Это было не прощальное письмо. Нет, текст написал даже не Янне, казалось, ручкой водил человек, который только что научился писать или держал ручку в кулаке. Неровные тонкие буквы, которые вместе составляли список.

Томми пробежал глазами по списку, и у него так потемнело в глазах, что он чуть не схватился за стол. Подозрения подтвердились. Прежде чем навсегда уйти со сцены, Янне хотел вставить палки – или скорее бревна – в колеса операции Икса.