– Ты хотел, чтобы кто-то видел и понимал, что ты делаешь, а потом об этом рассказал?

Икс наклонил голову, посмотрел на потолок, и белки его глаз блеснули, словно фонарики в руинах.

– Может, немного, – ответил он. – Совсем немного. Ты должен был увидеть. И написать. Они были злые.

– Кто был злой?

Когда Икс снова посмотрел на телефон, Томми разглядел цифры за диагональной трещиной на экране: 19:55. Икс убрал телефон в карман и сказал:

– Я ухожу. Закрой глаза.

– Ты меня убьешь?

– Нет. Зачем? Ты не злой. Не знаю, добрый ли ты. Но не злой. Закрой глаза.

– Подожди. Последний вопрос. Петер Химмельстранд. Что с ним случилось?

– Я хотел его убить. Потому что он придумал песни. Но он был добрый. Поэтому я разрешил ему пойти со мной.

– Что ты имеешь в виду…

Икс провел сверху вниз похожей на когтистую лапу рукой, которую Томми узнал по фотографиям, и сказал:

– Закрой глаза!

Подчинившись внутренней силе, которая, по ощущениям, исходила из него самого, его веки опустились. Послышался шорох или что-то похожее на краткие помехи в радиоэфире. Томми с усилием открыл глаза и увидел сеть падающих тонких нитей, сияющих над табуреткой, на которой только что сидел Икс. Они упали на голову и тело Томми и опутали его черной паутиной.

Линус

Линус проверил время на телефоне. 19:55. Ни он, ни Матти не были одеты по погоде, только в худи из толстой ткани, а оно не особо защищало от ветра, который гулял в поле и ударялся о разрисованные стены Зигзала. Убрав руки в карманы, они прыгали на месте.

Раньше этим вечером Линус сделал уборку в квартире Кассандры и нашел пакетик с пятнадцатью украденными граммами. Пятнадцать из двадцати. Неудивительно, что клиенты так отреагировали. Линус рассказал Матти, что фасовкой занималась Кассандра и ее так накрыло от стыда за содеянное, что она покончила с собой. Рассказал о записке, что это ее выбор, что мир сплошное дерьмо и так далее.

Казалось, Матти по барабану, и это, мягко говоря, разозлило Линуса. Ведь Матти, сам того не зная, толкал плохой товар, и Линус взял на себя ответственность, чтобы разрешить ситуацию максимально гадким способом. Глядя на безразличную рожу Матти, Линусу захотелось дать товарищу по «медвежьему братству» в табло.

Он хотя бы явился через пять минут после того, как Линус отправил ему лишь одно слово: «Зигзал». В Сарае все до одного знали это здание, которое все еще украшали несколько нацистских рисунков, появившихся после того, как смыли главный экспонат.

Дверь в подсобку была открыта, и вместе они расчистили место среди хлама и решили временно спрятать товар в покрывшегося плесенью гимнастического коня, который стоял в углу, похожий на полудохлого пони. Потом надо будет раздать товар новым фасовщикам.

Линус снова посмотрел на часы. 19:57.

– Стремно? – спросил Матти.

– Не, – ответил Линус. – Я прямо как ты, мне просто на все насрать.

– Ты это о чем? Я же здесь, разве нет?

– Конечно, но ты весь в своих мыслях. Тут, типа, самое крупное дело в истории, а ты только… даже не знаю.

– Может, мне поднадоел твой стиль.

Диалог прервал звук автомобильного мотора. Со стороны улицы Парадисвеген приближались два конуса света и отбрасывали увеличенные тени Линуса и Матти на стену Зигзала. Линус сжал недавно купленную плечевую кобуру, в которой лежал пистолет. Он тренировался одним движением выхватывать его и спускать с предохранителя. На случай, если вдруг это понадобится.

Не нужно смотреть кучу фильмов и сериалов, чтобы знать: момент передачи товара критичен.