695 В ризе златистой Заря простиралась над всею землею.

Древний Приам, и стенящий и плачущий, гнал к Илиону

Коней, а мески везли мертвеца. И никто в Илионе

Их не узнал от мужей и от жен благородных троянских

Прежде Кассандры прекрасной, златой Афродите подобной.

700 Рано на замок восшед, издали в колеснице узнала

Образ отца своего и глашатая громкого Трои;

Тело узрела на месках, на смертном простертое ложе;

Подняла горестный плач и вопила по целому граду:

«Шествуйте, жены и мужи! Смотрите на Гектора ныне,

705 Вы, что живого, из битв приходившего, прежде встречали

С радостью: радостью светлой и граду он был и народу!»

Так вопияла; и вдруг ни жены не осталось, ни мужа

В Трое великой; грусть несказанная всех поразила, —

Все пред вратами столпилися в встречу везомого тела.

710 Всех впереди молодая супруга и нежная матерь

Плакали, рвали власы и, на труп исступленно бросаясь,

С воплем главу обнимали; столпившиесь плакали стоя.

Верно, и целый бы день до заката блестящего солнца,

Плача над Гектором храбрым, рыдали толпы за вратами,

715 Если бы старец Приам не воззвал с колесницы к народу:

«Дайте дорогу, друзья, чтобы мески проехали; после

Плачем вы все насыщайтесь, как мертвого в дом привезу я!»

Так говорил; расступилась толпа и открыла дорогу.

К славному дому привезши, на пышно устроенном ложе

720 Тело они положили; певцов, начинателей плача,

Подле него поместили, которые голосом мрачным

Песни плачевные пели; а жены им вторили стоном.

Первая подняла плач Андромаха, младая супруга,

Гектора мужеубийцы руками главу обнимая:

725 «Рано ты гибнешь, супруг мой цветущий, рано вдовою

В доме меня покидаешь! А сын, бессловесный младенец,

Сын, которому жизнь, злополучные, мы даровали!

Он не достигнет юности! Прежде во прах с оснований

Троя рассыплется: пал ты, хранитель ее неусыпный,

730 Ты, боронитель и града, защитник и жен и младенцев!

Скоро в неволю они на судах повлекутся глубоких;

С ними и я неизбежно; и ты, мое бедное чадо,

Вместе со мною; и там, изнуряясь в работах позорных,

Будешь служить властелину суровому; или данаец

735 За руку схватит тебя и с башни ударит о землю,

Мстящий за трату плачевную брата, отца или сына,

Гектором в битвах сраженного; много могучих данаев,

Много под Гектора дланью глодало кровавую землю.

Грозен великий отец твой бывал на погибельных сечах;

740 Плачут о нем до последнего все обитатели Трои.

Плач, несказанную горесть нанес ты родителям бедным,

Гектор! Но мне ты оставил стократ жесточайшие скорби!

С смертного ложа, увы! не простер ты руки мне любезной;

Слова не молвил заветного, слова, которое б вечно

745 Я поминала и ночи и дни, обливаясь слезами!»

Так говорила, рыдая; и с нею стенали троянки.

Тут между ними Гекуба рыдательный плач подымает:

«Гектор, из всех мне детей наиболее сердцу любезный!

Был у меня и живой ты богам всемогущим любезен;

750 Боги с небес о тебе и по смертной кончине пекутся!

Прочих сынов у меня Ахиллес, быстроногий ристатель,

Коих живых полонил, за моря пустынные продал,

В Имброс, в далекий Самос и в туманный, беспристанный Лемнос;

Но, тебя одолев и оружием душу исторгнув,

755 Как он ни долго влачил вкруг могилы Патрокла любимца,

Коего ты одолел, — но его, мертвеца, он не поднял!

Ты ж у меня, как росою омытый, покоишься в доме,

Свежий, подобно как смертный, которого Феб сребролукий

Легкой стрелою своей, налетевший незапно, сражает».